водилось. Предлагая это место для приватной встречи, Шани был почти уверен в том, что Луш откажется, ведь именно там нашли повешенного Петрика. Но у государя, судя по всему, не было аллергии на Западный парк, вот и хорошо. – В три часа пополудни.
– Замечательно, – кивнул Шани. – Я оставлю маячки, постарайся провести Луша именно по ним. Поляна там достаточно глухая, редко кто заходит, но волноваться тебе не о чем. Все будет в порядке.
– Что за маячки? – уточнила Софья.
Шани, который тем временем уже успел задуматься о недавних событиях, встрепенулся и ответил:
– Те самые, которые я показывал тебе в лесу. Не перепутаешь.
Несмотря на то что впереди были еще целых две седмицы календарного лета, в Западном парке осень уже в полный голос заявляла о своих правах. В зеленую шевелюру деревьев постепенно вплетались красные и золотые пряди, цветы на круглых клумбах и в мраморных вазонах вспыхивали яркими пятнами, перед тем как увянуть, и листья на кленах гнулись складчатой светлой изнанкой вверх – верная примета скорых дождей. Откуда-то из глубины парка доносился задорный лай собак и призывный звук охотничьего рожка – браконьеры травили там лис. Легкая открытая коляска проехала по главной аллее, а затем свернула на одну из бесчисленных боковых дорожек и вскоре оказалась на глухой дороге, вдоль которой не было ни клумб, ни изящных скамеек. Здесь царила густая осенняя тишь, которую нарушал только легкий звон подков и фырканье лошадей. Повинуясь кучеру, дремавшему на козлах, лошади пошли тихим неторопливым шагом, и тогда изящная дама в скромном закрытом одеянии опустила капюшон своего шелкового плаща и с нетерпением проговорила:
– Я полагаю, мы не будем терять времени даром?
– Моя госпожа, любая минута рядом с вами уже сама по себе сокровище, – Шани сладко улыбнулся и полез во внутренний карман камзола. – Кстати, раз уж речь зашла о сокровищах, то полагаю, этот маленький подарок вас только порадует.
И он протянул Гвель плоскую шкатулку, обитую черным бархатом: в таких аккуратных ларчиках ювелиры размещали драгоценные камни. Гвель открыла ее с радостным возгласом и увидела тот самый изумруд, который совсем недавно украшал бесстыжую деканову фаворитку. Однако теперь в оправе камня и в ожерелье красовались бриллианты чистейшей воды и крупный северный жемчуг; Гвель взвизгнула от счастья и пылко поцеловала Шани.
– Спасибо! Ах, какое чудо! Спасибо!
– Ваша радость – лучшая награда, – заметил Шани и, осторожно вынув колье из шкатулки, застегнул его на шее государыни. Та восхищенно ахала, рассматривала изумруд, поворачивая его так и этак, и казалось, что никакая сила не сможет ее оторвать от столь чудесного подношения. Впрочем, Гвель довольно быстро успокоилась, спрятала колье под воротник платья и задумчиво заметила:
– Жаль, что мой муж ни разу не делал мне подобных подарков за семь лет брака… Знаете, это очень грустно. Я прекрасно вижу, что ему нет до меня никакого дела, но все же…
– Понимаю, – сочувствующе произнес Шани и обнял Гвель за плечи. Та всхлипнула и прильнула к нему. – Но теперь у вас есть я и есть этот скромный изумруд, а дальше будут сюрпризы еще лучше. Такая женщина, как вы, достойна самых роскошных даров.
С этими словами он толкнул извозчика, и коляска послушно покатилась по дороге в самую глухую часть парка, куда не заглядывали ни охотники, ни романтические парочки. Поговаривали, что там водятся привидения; впрочем, Шани прекрасно знал, что на самом деле за высокими соснами находится изящный старинный комплекс из лесенок и беседок. Разумеется, без должного ухода там все давным-давно пришло в негодность: сквозь ступени проросла упрямая жесткая трава, в крышах беседок зияли дыры, а по стволам тонких колонн нахально вился темно-красный плющ. Впрочем, здесь можно было не беспокоиться о том, что чей-то несвоевременный визит нарушит романтическое свидание, и именно туда, в это прелестное место, несколько минут назад должны были прийти Луш и Софья на небольшой пикник, который, по плану государя, должен был закончиться в горизонтальном положении.