встать у кормила государства в качестве единого лидера в тёмные годы войн, а то невероятное уважение и почтение, что испытывал народ к своему Императору. Вот уже больше ста лет род Рюриковых опирался только на любовь подданных – и от того голос его главы был особенно весом. По слову Императора сворачивались или, наоборот, начинались грандиозные коммерческие проекты, на мнение монарха оглядывался премьер-министр, да и всё правительство страны чутко ловило каждое пожелание из Запретного Города. И эта власть была воистину народной, как бы странно подобное ни звучало по отношению к одному человеку… Страшно представить, что будет, когда заговорщики попытаются в меру своего неуемного желания «подвинуть» Юрия. Случалось Империи переживать и националистические, и классовые народные волнения, и даже бунты отдельных провинций, но то, что могло начаться сейчас, не шло ни в какое сравнение. Ведь заговорщики не идиоты, у них явно есть некий козырь в рукаве – не решились бы они иначе на столь резкие действия. А это значит… Гражданская война на территории от Финского залива и Средиземного моря и до берега Тихого океана, от Северного Ледовитого океана и до экватора планеты!
Сам себя Василь ярым монархистом не считал – скорее уж наоборот, да и религиозным, после всех жизненных событий, он не был. Отщепенец, отрезанный ломоть, решивший жить своим умом, бунтарь, пошедший против традиций. Довелось ему поучаствовать в нескольких делах, где недовольные текущим своим положением «благородные» в меру своего ума и фантазии пытались «восстановить историческую справедливость», так или иначе подминая под себя (или подменяя собой) структуры местной власти. Но сейчас следователь без колебаний встал со стула – и тут же опустился на колени, не обращая внимания на удивленный взгляд соседа по комнате. Потому что узнал капитан достаточно, увы, слишком поздно, и повлиять на разворачивающиеся события никак не мог – не в силах человека удержать набравший ход поезд, особенно если не можешь попасть в кабину. Потому сейчас он истово взмолился – как, наверное, никогда в жизни не молился, даже в детстве. Прося у Бога только одного – спасти свою страну, или хотя бы указать ему, недостойному – что он должен сейчас сделать. И внезапно получил ответ.
За окнами полыхнула ослепительно-синяя вспышка, сопровождающаяся закладывающим уши грохотом – слишком долгая для обычной молнии, да и звук был всё-таки другой. И тут же в свет уличных фонарей ворвался новый оттенок – ярко-оранжевая зарница быстро занимающегося пожара.
– Центральный штабной комплекс – крыша горит и все антенны снесло, – мгновенно определил источник возгорания в своей вотчине генерал-майор, умудрившись извернуться и подскочить к окну быстрее Долгина. В этот момент полыхнула еще одна «молния» – где-то вдали, звук дошёл с ощутимой задержкой в пару секунд. – И резервный узел связи. Какая-то незнакомая магия, на эффект от оружия не похоже.
– Это не магия, – бывший спецназовец ухватил большим и указательным пальцем одной руки дужку наручника на другой и дернул особым образом. Кр- рак – и рука свободна. Нехитрый фокус, вот только узнать его можно лишь в очень специфических местах.
– А что? – Повернулся на звук военный.
– Знак свыше. – Василь выудил из штанины короткий тонкий нож. – О том, что мы засиделись в гостях!
Башня радиорелейной ретрансляционной станции
– Твою мать, – тихо, но с чувством выдохнул Ким. – Эй, Сергей-джан…
– Ну, что там ещё? – отозвался инженер таким голосом, как будто напарник собирался его как минимум ударить. – Я же только лёг!
– Нет сигнала с один-сто тридцать.
– Какой канал? – старший смены резво выбрался из давно оборудованного дежурным закутка в углу операторской за стойками, сна уже не было ни в одном глазу.
– В том-то и дело, сигнала нет вообще. По всем каналам! – эмоции техника, показавшего на экран терминала компьютерного контроля, выдавал только слегка севший голос и побелевшие щёки. – Надо сообщ…
– Отставить, – Сергей так глянул на помощника, что тот едва не подавился. – Сделать запись в журнале и к прямой проверке аппаратуры связи немедленно приступить.
На самом деле, что Сергей, что Ким числились в запасе – один в звании старшего лейтенанта, другой – тоже старшего, но сержанта. Собственно, получить работу в таком месте не служившему (и не имеющему нужный уровень допуска) было просто невозможно, да и порядки на вышках-объектах поддерживались привычно армейские. До середины вчерашнего дня.
…Аппаратный зал находился сразу над операторской – восемь витков вверх по крутой спиральной лестнице в компании толстых жгутов коммуникационных и силовых кабелей. В отличие от обитаемого этажа, здесь никаких перегородок не было, и помещение ограничивали только стены самой башни. У Кима, и так находящегося не в самом лучшем расположении духа, засвербело под ложечкой: всё-таки он работал на линии уже третий год (лучшее место, чтобы заочно учиться в Шанхайском Радиотехнологическом – минимум отвлекающих факторов во время длинных смен) и привык не только к виду рабочих помещений, но и характерному шуму: гулу вентиляторов, контрольному писку источников бесперебойного питания, зелёному и красному мерцанию светодиодных индикаторов… Сейчас шум издавал единственный «шкаф» с аппаратурой, стоящий наособицу – остальное оборудование было отключено, опечатано и, как будто этого было мало, ещё и физически обесточено. К последнему пункту так и тянуло добавить «варварски» – когда командир четвёрки автоматчиков сообразил, что штатным образом снимать шины электропитания дежурные операторы будут ещё часа два, то попросту взял с пожарного щита кусачки (внушительная штука с ручками метровой длины, способная без особых проблем перекусить стальной трос) и просто срезал
