Стеклянная республика

ногтей, бормоча себе под нос, пытаясь понять, что же она скажет подруге: как жалеет, что ушла, как не может вернуться, как – тут-то живот и скрутило – как нечто гораздо худшее собирается прийти вместо нее.

И попрощается.

Дыхание сбилось. Прощаться ей хотелось меньше всего на свете.

Девушка так расстроилась, что сперва не заметила, как заерзала Эспель.

Она в тревоге бросилась к верхолазке, испугавшись, что хрупкое перемирие нарушено, но ни одна рука не пересекла границу, отмеченную серебристым швом. Они просто дергались и стучали по полу. Первой перекатилась голова, шея вытянулась, словно Эспель пыталась что-то разглядеть. Проследив за ее отчаянным взглядом, Кара увидела сквозь дыру в линолеуме рядом с кровавым отпечатком руки Парвы, как дрожит бетонный пол.

Колебания пока были совсем слабыми – меньше балла по шкале Рихтера, – но они им не померещились и становились все сильнее.

Страх сковал мышцы. Подтянув к себе Эспель, Кара взяла ее на руки, готовая бежать, но замешкалась. Оглянувшись на отражение пустого лондонского туалета, она представила, как Бет придет к пустому стеклу. Она разрывалась в агонии между зеркалом и дверью.

Эспель таращилась на нее.

«Они ищут не тебя», – подумала Кара.

Перенеся легкое тело подруги к последней левой кабинке, Кара распахнула дверь и усадила верхолазку на закрытое сиденье унитаза, судорожно пытаясь устроить ее ноги так, чтобы их не было видно в щель под дверью.

– Они ищут не тебя, – объяснила ей Кара. – У тебя нет того, чего они хотят. Сиди тихо… смирно. Что бы ни произошло, что бы ты ни услышала – сиди смирно.

Кара снова посмотрела на дыру в линолеуме. Она не знала, что привело глиняных солдат Матери Улиц к границе, но не могла избавиться от пробирающего до костей ощущения, что они пришли за нею. Должно быть… должно быть, что-то связанное с дверным снадобьем или воспоминаниями зеркальной сестры, или… или с чем-то, что заставило Леди Улиц снова за нею охотиться. Эспель родилась в отраженном городе. Она ни разу даже не видела дома, по которому тосковала Мать Улиц.

– У тебя нет того, чего они хотят, – повторила она, отчаянно желая в это поверить.

Выражения обеих половинок лица Эспель оказались нечитаемы, когда Кара вышла из кабинки, закрыв за собой дверь. Она тяжело выдохнула.

– Окей, – прошептала она. Потом повернулась и закричала.

Через испещренное ржавчиной зеркало на нее смотрела темная фигура. Радужки мягко светились зеленым светофорным светом. Кара отпрянула от крыш, покрывающих ее щеки, словно чешуя, от черных проводов волос, заправленных за уши, от церковных шпилей, показавшихся во рту, когда она одними губами произнесла: «Кара».

Никакого звука, только форма ее имени. Кара резко вздрогнула. Теперь она видела, что на девушке надет черный балахон Химических Братьев… и видела, что это девушка. Архитектура ее лица неожиданно обрела смысл, одновременно чуждый и знакомый.

– Бет? – в полнейшем изумлении выговорила Кара. Подбежав к зеркалу, девушка прижала руки к стеклу. Бет сделала то же самое, держась справа от отражения Кары.

«Почему?» – одними губами спросила она.

Выплеснувшись из Кариных глаз, в раковину закапали слезы.

– Нет, Би… пожалуйста, просто послушай. Мне жаль, окей, мне очень-очень жаль. Но нет времени… – Казалось, все, что она хотела сказать Бет, сбилось в кучу, толкалось в горле, затрудняя дыхание. Теперь она чувствовала, как подрагивает пол под линолеумом. Галогенные трубки дрожали в своих потолочных светильниках. – Мать Улиц, – Кара заметила, как Бет вздрогнула, услышав это имя, – она…

Позади нее с негромким хлопком взорвался пол, затем послышался звук шагов.

Кара медленно повернулась. Каменник крался к ней, его мертвенно-бледная грудная клетка ритмично вспучивалась и опадала от чего-то, что не было дыханием.

– Пойдем, – проговорил он слабым, словно сквозняк, голосом, протягивая руку. – Пойдем.

Кара попятилась. Колючки на платье царапнули зеркало.

– Нет, – отрезала Кара.

Глиняное существо сделало еще один шаг, а потом замерло, глядя мимо Кары в зеркало. Солдат внезапно потерял уверенность.

– Госпожа? – выдохнул Каменник.

Пульс Кары загрохотал, когда она оглянулась через плечо. Бет смотрела в туалет, хотя свет ее зеленых глаз не проникал в него, отскакивая от серебра и стекла ее мира. Ее горло напряглось; Кара могла читать слова по губам.

«Кара, что такое? Что случилось?»

Бет не видела бетонокожего хищника, только испуг, написанный на лице подруги.

Секунду Каменник казался озадаченным. Изучив «богиню», на удивление человеческим жестом, он покачал головой. Кара слышала, как на его шее