я сразу опознал. Дальше дорога, было видно, приближалась к лесу, но идти в ту сторону я не хотел. Как раз там выставлены наблюдатели Волохова, если их уже не сняли. Нет, мы в другую сторону пойдём.
– За мной, – мы свернули влево и пошли по опушке, лавируя между деревьями.
Где-то через полчаса Бабочкин спросил:
– Товарищ старший лейтенант, чувствуете?
Принюхавшись, я кивнул, откуда-то доносился запах разложения. Едва слышимый, но думаю, трупы где-то недалеко. Именно трупы, нам уже встречались такие незахороненные бойцы.
– Смирнова, Лосев, на месте. Бабочкин, за мной.
Скинув сидоры, мы направились в сторону источника запаха, нужно выяснить, что там произошло, определить полезность находки.
Пять погибших пограничников мы нашли на опушке у стоявшей с открытыми дверцами и выбитыми стёклами «эмки». Осмотревшись, я вышел на открытую местность. Прикрывая платком нос и рот, окинув взглядом место гибели.
– Дней пять уже лежат… Давай наших сюда веди, опасности тут нет.
Бабочкин убежал, а я старался не смотреть на вздувшиеся трупы. Было видно, что ни немцев, ни наших с момента их гибели тут не было, оружие не тронутое лежало, карманы закрытые, у одного планшет целый, даже с картой. Нет, точно тут никого не было. Когда бойцы с Ольгой подошли, тоже зажимая роты и носы и явно с трудом сдерживая тошноту, я велел им отойти в сторону и последовал за ними туда, где не чувствовался этот тошнотворный запах.
– Дней пять назад они погибли, – сказал я. – «Эмка» вдоль опушки двигалась в сторону нашего тыла, там след колёс, когда на дороге появились танки. «Тройки» или «четвёрки», не поймёшь, у них калибр один. Первый снаряд ухнул рядом, убив осколками двух пограничников, водителя и майора, что сидел рядом. Трое других с заднего сиденья выскочили наружу, когда рванул второй снаряд. Он приподнял машину и кормой назад зашвырнул её в кустарник. От его же осколков погибли и остальные. Один, тот, что сержант, точно сразу убит был, два других, видимо, серьёзно ранены. Лейтенант перевязал старлея, это понятно по аккуратным повязкам, потом начал перевязывать себя. Да не успел, кровью истёк. Старлей помощи не дождался и тоже умер. Может, протянул сутки, не больше. Вот в принципе и всё. Машина нас не интересует, изувечена и не ремонтопригодна, но в машине два сидора. Я видел их горловины, может, что интересное там есть. Да и то, что все пятеро вооружены ППД, хорошо, автоматы забираем все. Стойте тут, я вижу, что вы с трудом сдерживаете тошноту. Сам всё заберу и принесу сюда.
Продолжая прикрывать платком лицо, я прошёл к машине и, хрустя поломанным кустарником, вытащил из легковушки свободной рукой достаточно тяжёлые сидоры. Два взял сразу, но всего было четыре. Второй ходкой и остальные отнёс. Бойцы сразу в них закопались. Потом я пробежался и собрал все пять автоматов, четыре на вид ещё ничего, а вот у пятого расщеплен осколком приклад. Лосев сразу достал перочинный нож и стал строгать, выравнивая, чтобы не получить занозы. Вот дальше самое сложное. Автоматы собрать – это так, плёвая задача, однако оставались подсумки с запасными дисками, кобуры у трёх командиров, ну и документы. Ворочать вздувшиеся тела, поднимая тучи мух, это, блин, даже мне тяжело, и так с трудом сдерживался.
В общем, снимать кобуры я не стал, всё равно они пропитались запахом, ну их. Перерезав ремни, снял чехлы с автоматными дисками, да и документы из нагрудных карманов достал. Они были влажные и сильно воняли, но я забрал. Вот с планшетом повезло, он был у старлея, а когда того перевязывали, лейтенант его отстегнул и откинул в сторону, так что, подобрав, я снова пристегнул ремешок, перекинув его через голову. Подравняв по своему росту, оставил висеть на боку. Сами документы я открыл и оставил на траве сушиться под жаркими лучами солнца.
После возвращения что-то мне плохо стало, Бабочкин полил мне на руки и дал небольшой обмылок, так что я с остервенением помыл руки. Рядом Лосев, сняв все пять чехлов с дисков, протирал тряпочкой диски. Чехлы он не выбрасывал, рядом сложил, видимо, собирался отстирать их. Вытерев руки полотенцем, я велел:
– Докладывайте, что удалось найти.
– В вещмешках в основном патроны и гранаты, товарищ старший лейтенант, – тут же откликнулся Лосев. – Даже запасные диски есть. Всего шесть банок тушёнки, бумажный пакет с сухарями. Но они провоняли, остальное тоже. Есть посуда, можно подобрать товарищу военфельдшеру.
– Добро. Оружие, боеприпасы, тушёнку и всю посуду забираем. Остальное оставляем.
Из посуды было четыре котелка, всего две кружки и одна ложка. Видимо, свои ложки пограничники держали, как и я, за голенищами сапог, что было вполне удобно. Одну кружку и один котелок Лосев протер и сразу убрал в сидор Смирновой, теперь это её. Как я всегда считал, посуду боец должен всегда иметь свою.
– Вот ещё я нашёл, – показал тот три бритвы в чехлах.
– Себе оставьте.
Мне в сидор тоже отсыпали пистолетных патронов, а боезапас в основном был именно к автоматам и ТТ, да и гранат накидали, две лимонки я повесил на пояс, один новенький автомат, перекинув через голову ремень, повесил на грудь. Часы и бинокль нашел, но в таком состоянии, что взять их не смог. Нет, с виду они целыми были, но честно говоря, побрезговал.
Бабочкин кроме своего карабина нёс два автомата, Лосев, я и Ольга – по одному, вооружены теперь были все. Я проверил оружие, перед выдвижением
