— Ну… почти — так скажем. А что?
— А то! — парняга раздраженно сплюнул. — Пусть этот черт седой лапы свои к Анфиске не тянет! Не то и схлопотать можно, я ведь не посмотрю, что князь, подкараулю да огрею оглоблей.
Ратников громко захохотал:
— Может, не стоит сразу оглоблей? Может, повременишь?
— Не, брат, временить тут не надобно! Я эту породу змеиную знаю — ни одной девки не пропустят, опозорят да бросят. Знаю, знаю таких.
— Да ладно, — Миша махнул рукой. — С князем сам разбирайся, а мне пора, пожалуй… Слышь, орет кто-то? Видать, проснулся князь.
Надев кафтан, Ратников туго подпоясался, послал пробегавшего мимо слугу за вином и, пригладив у рукомойника волосы, вошел в гостевую залу.
— Здрав будь, княже. По добру ли ночевал?
Черниговский князь Михаил оказался вполне приятным с виду мужчиной лет пятидесяти. Поджарый, с седоватыми, подстриженными на европейский манер, бородкой и усиками, он чем-то напоминал галицкого кондотьера Савву Корягина, правда, казался куда более подвижным и щуплым, этакий живчик.
— Здрав будь и ты, добрый человек!
Слуги уже помогли князю умыться и теперь причесывали, аккуратно прикрывая седоватыми прядями лысеющую макушку.
— Откель будешь? Местный?
— Местный. Но не слуга.
— Я вижу, что не слуга, — усевшись в резное креслице, князь заливисто расхохотался. — Ближний дворянин, значит? Дружины господской гридень?
— Пусть так, — согласно кивнул Михаил.
— Ну, а раз так — тогда, может, выпьем? С утра-то голову похмелить — самое время!
— Выпьем. Я уж и за вином послал в погреб. Ой… может, ты, князь, медовуху предпочитаешь? Или — арьку?
— А что, есть арька-то?
— Да есть. Вели все принести, все попробуем. Меня, между прочим, Михаилом хвать. Тезка.
— Вот и славно! — Гость хлопнул в ладоши и захохотал. — Я как раз так и подумал, что ты, Миша, человек наш, добрый! Эх, и погулеваним… Скажи… а ты тут, в Сарае, все харчевни знаешь?
— Да знаю. Надо будет — сходим.
— Ай, Миха! Хороший ты парень! Дай поцелую… Умм!
Постучав, слуги принесли кувшинчик фряжского вина, красного и терпкого, да плетеную фляжку арьки, такой, что валит с ног, да кувшинчик изрядный бражки из сушеных ягод, да… В общем, было чего выпить — гостю, похоже, это дело нравилось.
Одну кружечку махнули, другую, третью… Вот уже — и лучшие друзья, князь оказался мужиком ничуть не чванливым, свойским, правда, балаболом страшным! Все болтал, болтал языком, безо всякой логики перескакивая с одной темы на другую, то прошлое свое вспоминал хвастливо, то каких-то девок.
— Ты, Миха, можешь меня дядей Мишей звать… я ведь тебя-то постарше. Ну, наливай, наливай… а хочешь — так я и сам налью. Ну, будем!
— Будем, князь… дядя Миша.
Выпили.
— Ты к Сартаку-царевичу, случаем, не вхож.
— Княжна моя вхожа. Через нее могу помочь.
— Славно! Славно! А ну…
Снова выпили.
— А я вот тут, у вас на усадьбе, девку одну заприметил, холопку, Анфиской зовут, кажется… я бы ее купил, ну, в услужение… Как княжна-то твоя — продаст?
— Как попросишь. Но не советую.
— Что так?
— Зла та девица больно.
— Эт-то хорошо, что зла! Эт-то мы укротим. Ну, ты чего сидишь-то?
— А…
Выпили опять.
— А давай-ка теперь медовуху попробуем!
— Давай, дядя Миша. За нашу с тобой дружбу!
