раз он этого не боялся. Ему понадобится эта мощь.
Лозинский выстрелил еще только раз. Одна из черных гончих решила, что Влад ей нравится больше. Стрельцов успел за секунду паралича от попадания пули достать пса.
Семнадцать черных клякс постепенно погружались в брусчатку. Скоро от гончих не останется ничего.
– У тебя ни царапины. И снова идет дождь.
– Я люблю дождь.
– Ну да. Тот, кто нанимал мою команду, на что он рассчитывал?
– Думаю, хотя бы на один выстрел. Я не гончая, мне бы хватило. Не просчитали они только тебя. Но среди тех, кто идет по нашему следу, еще одного Лозинского не будет.
До Периметра оставалось немного. Антон подошел к стене правее ворот. Влад отстал, с каждым новым шагом шедший впереди Стрельцов будто понемногу растворялся в дожде. Лозинскому оставшийся десяток шагов было уже не пройти. Не болели мышцы, не сбоило дыхание. Просто хотелось остановиться, а еще лучше – прилечь прямо здесь, плевать, что на булыжники.
До Периметра осталось метра три, когда Влад перестал сопротивляться. До последнего он надеялся, что браслет Мустафы не сработает. Против гончих не помог, а вот за Периметр точно не пустит.
Антон прильнул к стене. Так ребенок обнимает маму – выплакать обиду, так женщина прячет лицо на груди того самого – единственного. Стрельцов вжимался в стену, и Владу издалека показалось, что бетон поддался – сначала почти незаметно, потом изгиб стал явным. В следующее мгновение стена исчезла. На пятьдесят метров вправо и влево от Стрельцова не было ни стены Периметра, ни ворот, ни таманцев, ни вышек с пулеметами – будто огромный плуг прошелся в этом месте куда-то в сторону Петербурга, исчезли и минные поля, и трасса – голая исковерканная земля. Владу не доводилось бывать на артиллерийских полигонах, но примерно так он себе представлял, как может выглядеть земля, после того как на ней испытают какой-нибудь очередной «Град» или «Ураган» – смертоносную залповую систему, накрывшую территорию размером с небольшую страну. Один из знаменитых танков Парыпина попал под «плуг» – часть отрезало, как ножом, остаток мог служить методическим пособием по внутреннему устройству танка – особенно живописно смотрелся заряжающий механизм.
Стрельцов лежал. А Владу до него не дойти. Браслету плевать, что Периметра нет.
Дождь. Не было капель – струны натянулись от неба до земли. Сотни прошли сквозь Стрельцова, пара дрожали рядом с Лозинским. Влад подставил руку с браслетом – металл от воды зашипел, ему этот дождь не нравился.
Антон выдохся. Брать так же тяжело, как и отдавать. Дворник был прав. Вся Москва, весь Периметр, каждый кирпич, каждая крупица песка, травинка, деревцо – все это было частью одного организма, одного огромного Падшего, для Антона – чистая энергия, взял сколько мог. Теперь надо идти. Шестьсот пятьдесят километров так никуда и не делись.
Стрельцов поднялся, и, будто по команде, струны оборвались – пошел обычный дождь, может, только слишком теплый.
– Влад, пойдем, пора выбираться.
– Без меня. Помнишь, я тебе про браслет говорил? Мустафа не обманул, снять браслет без него – никак, а с браслетом я отсюда не выйду. Нельзя принимать от падших ничего. Я знал это – только у меня выбора не было.
– Его никогда не бывает… – Антон смотрел на только что появившихся преследователей. Лучше бы это была еще одна стая гончих.
Четверо темных, когда-то бывших людьми, – теперь четыре охотника за головами. Теперь выбора у них действительно не было. Влада Антон точно не бросит, да и убежать от этих явно не удастся. Стрельцов порадовался своему новому клинку. Им будет хорошо вдвоем.
Лозинский пошел навстречу охотникам. Чем дальше от Периметра, тем лучше он себя чувствовал. Даже рана уже почти не беспокоила. Отстрелялся, опустошил все обоймы – все нипочем. Видел в голливудских фильмах, как морские пехотинцы стреляют-стреляют в каких-нибудь годзилл, чужих, зомби, а тем хоть бы хны, пока не появится какая-нибудь особенно большая пушка. Подствольный гранатомет не обрадовал тоже. У Влада не было истерики – он просто решил испробовать все. Дошел черед и до пистолетов. Теперь он видел своими глазами, как это происходит. Каждое попадание вызывало небольшую волну, которая проходила по всему телу охотника, и больше ничего. Все равно что бросать камушки в море и ждать, что вот-вот начнется цунами.
– Прикрывай меня, – Стрельцов подошел неслышно, хотя под ту артподготовку, которую провел Влад, мог бы и на танке подъехать.
– Зачем? – Влад рассчитывал, что будет умирать не зря. – Я тут что, просто так развлекаюсь?
– Далеко я бы все равно не ушел.
Лозинский успокоился. Была у него такая черта – успокаиваться, когда от него все равно ничего не зависит.
Стрельцов немного дергался, дело было не в страхе и не в волнении. Энергии в нем было через край, а клинок, видимо, это чувствовал и, кажется, пытался петь. Антон понимал, что клинки не поют, но его клинок, сделанный специально для него, восхитительно лежащий в ладони, – этот мог.
– Ан гард! Эт ву прэ? – проорал Антон, Влад скорчил зверскую рожу и вытащил мачете. – Алле!
Антон уже занял стойку, туловище, ноги не шли – катились к противнику сами. Охотники явно не были выучены к работе много на одного, но
