В комбинезонах, с картами, одинаково испуганные, одинаково решимые – заполнят платформу и вольются в уже поданные шаттлы. Двери закроются, чтобы открыться глубоко под землей, глубоко под Москвой.
Центральный вокзал. Сюда прибывают шаттлы со всех внешних вокзалов. Пять вагонов – двери во всю длину, две створки – вверх и вниз, как огромная пасть.
Махины движутся по своему короткому маршруту гладко и бесшумно. Прибывают всегда полные, выплевывают людей в красном, уходят всегда пустые. Никто никогда не видел машинистов этих огромных серебристых вагонов без окон, без фонарей.
Центральный вокзал – последний, самый нижний из подземных этажей этой Москвы. Выше – девять уровней – казармы. Восемь часов в день приехавшие будут проводить здесь. Еще около часа в день – на самом верхнем, десятом, уровне – в столовых. Контрактников будут вполне сносно кормить, на койке будет свежее белье, в санузле – мыло и горячая вода.
Пятнадцать часов в день – каждый день – они будут работать в самом опасном городе планеты.
Сначала в Москву потянулись ко всему умеющие приспособиться узбеки и таджики. Потом махнувшие на все рукой мужички из славянских сел и моногородов. Мало кто возвращался, но деньги шли регулярно. По истечении контракта.
Москва, как и в прежние времена, пожирала людей, изменилось лишь то, что теперь она за это исправно платила. Со временем появились и такие, как Антон, – свободные торговцы.
Транснациональные компании зарабатывали миллионы на московском туризме, не обходилось и без сувениров. Но когда речь шла об артефактах, большим парням приходилось отойти в сторону. Падшие продавали этот товар только по системе из рук в руки. Продукт штучный, дорогой, но всегда востребованный.
Оберегам не нужна была ни реклама, ни торговые сети. Артефакты. Обычно камни, редко украшения – браслеты, кольца, броши, часто – часы или коммуникаторы. Слабые дешевые, рассчитанные на часы, на дни, почти не покидают пределы Периметра. Дорогие долгоиграющие – вывозятся и через хаб разлетаются по всему миру.
Купить можно двумя путями – либо получить предложение от падшего, либо обратиться к торговцу. Такому, как Антон.
Артефакты, обереги исполняют желания. Слабенькие – «ведьмины слезы», «черный янтарь», синие и красные «крабы» – на вид почти что бижутерия, только к хозяину такой безделушки перестают цепляться все мелкие болячки, его не обрызгает грязью несущийся мимо грузовик, не уволят из-за сокращения… Безвредные игрушки, и цена на них – высока, но не запредельна. «Крабика» можно и на движок грузовика поставить. Год как минимум даже не заглохнет ни разу, какого бы года не был агрегат. Артефакты вообще с техникой лучше работали, чем с людьми, дольше заряд свой отдавали. По слухам, у доброй половины водил Питера пусть и дешевка, но что-то на машине было. Чтобы тормоза лучше работали, чтобы кривая вывезла…
Антон, кроме подарка для Лены – «ведьминой слезы» с первой ходки, больше в дом ничего не привозил. Тот, кто общался с падшими, не мог поступить иначе. Была бы его воля, он бы и «слезу» отобрал, но Ленке нравилось.
Были артефакты и специализированные. Как правило, те, что помощнее. «Волчий камень» лучше любого стимулятора – и никакого последействия: от недели до двух – не ешь, не спишь, а сил хоть отбавляй. Говорят, комитетчики заказывали, сильно интересовались, только так и не решились на серьезные покупки – непонятно, как к делу приспособить, – хранить артефакт невозможно, через месяц от него толку как от обычного булыжника, а когда понадобится, по-быстрому артефакт у падших не купить. Антон слышал, что есть и подсевшие на «волчий» – закупают один за другим.
«Каменные свечи» – темно-серые цилиндры, по виду действительно напоминающие стеариновые свечи немного непривычного цвета. И тоже горят. Правда, на самих «свечах» процесс горения сказывается специфически – уменьшаются мал-помалу, пока не сойдут на нет – ни дыма, ни света, ни запаха. А вот тот, кому повезет оказаться рядом, засыпает и будет спать до тех пор, пока свечи не выгорят… Затушить «каменную свечку» практически невозможно. Эксперты считали, что процесса горения как такового в данном случае нет, просто огонь активирует механизм «свечи», и дальше она действует как полностью замкнутая система, если только не считать того, что в радиусе нескольких метров любое человеческое существо засыпало.
Никаких последствий после пробуждения – бесценная вещь для тех, кто страдает бессонницей. Вероятно, просто совпадение, но сразу, после того как на рынок поступили первые «свечи», увеличилось количество смертей из разряда «заснул за рулем». Что-то доказать можно было, только если найти все еще горящую «свечу». А если она догорела до конца – никаких следов… Обычно «свечи» хранили свой заряд несколько месяцев, и, чем ближе к концу этого срока их активировали, тем быстрее они сгорали.
Артефакты – лечат, спасают тех, кого уже нельзя спасти. Хранят, берегут… Убивают. Темные артефакты – редкий товар, но покупают и такие. Антон привозил несколько. Был такой заказ, и Антон не отказал – репутация ходока дороже, хотя знал, что везет и как это будет использовано. Пуля дешевле, но только артефакт гарантирует – никто никогда не узнает заказчика нежданной смерти. Или не смерти – бывают у клиентов желания и похуже.
Было бы логично обыскивать торговцев – мало ли что привезут. Власти Центральной республики так и сделали. Через час после первой проверки на свет была явлена «черная флешка». Тонкая пластинка из чего-то похожего на черный пластик, идеально подходящая к любому компьютерному разъему, потому как в момент контакта легко меняла форму, чтобы соответствовать гнезду.
Стоило «флешке» подключиться к одному из компьютеров Управления статистики Центральной Республики, как все данные всех компьютеров сети были уничтожены. Не было никаких вирусных атак, сбоев системы, и мониторы не мигали, просто только что данные были, а вот их нет.
