Власти Республики оказались понятливыми, что, впрочем, не вернуло им бесценной информации. Зато и новых атак больше не было. В течение недели после инцидента на рынке появилось еще две уже разряженные «черные флешки», кто стал еще одним объектом атаки, так и осталось неизвестно, ходоков продолжали «вести», но ни правительственным, ни корпоративным службам больше рисковать не хотелось. Падшие, в свою очередь, больше заряженных «флешек» миру не являли.
Нападения на ходоков были – всегда неудачные и почти всегда с летальным исходом для нападавших. Всяко случалось – и родных брали в заложники, и ходоков пытались подкупить, запугать. Зависимость была простая – пока ходок честно выполняет свою работу, с ним ничего случиться не может. До ходки или после – неважно. Неприятности у ходока могут случаться только в Москве.
Торговцы, тысячи отчаянных и предельно осторожных счастливчиков, коллекционирующих десятки ходок, и неудачники, гибнущие, сделав два шага от Периметра, – в основном из России, но, чем дольше шла торговля, тем больше появлялось пришлых, но всегда владеющих русским. Падшие разговаривают только на русском. По крайней мере никто не слышал от них другого языка.
После торговцев в город потянулись люди особенные. Те, кому нужно было исчезнуть, переждать. Те, кто думал, что за пределами Периметра шансов выжить было меньше, чем в нем. Они ошибались: исчезнуть здесь можно было, переждать – нет.
Туристы поехали в Москву почти сразу за торговцами. Москва могла все. По очень высоким ценам. Иногда казалось, что так было всегда.
Теперь уже никто не решился бы бомбить Москву – слишком много бизнес-интересов. В Москву – туристы, «яйка, млеко», презервативы – все, что нужно темному городу. Из нее – деньги и артефакты. Отдельный бизнес – контрактники. Прошли времена, когда вся надежда была лишь на тех, кто мог доехать до одного из московских вокзалов и надеть красную робу. Рекрутинговые агентства широким гребнем прочесывали глубинку, исправно поставляя падшим рабочую силу.
Время бомбардировщиков кончилось. Настала пора агентов служб с разными, но почти всегда трехбуквенными названиями. Вербовались контрактниками, проникали торговцами, не вернулся ни один. Службы продолжали пытаться. С отчаянием заводной игрушки, у которой нет шансов, что пружина выдохнется.
Со временем Стрельцов перестал думать про Москву. Не гадал, кому все это выгодно, кому нет, кто такие падшие и какое место занимает он сам во всей этой сложной пищевой цепочке. Для себя Антон решил – важны только артефакты. В конце концов, пистолет сам по себе никого не убивает, а лекарства не лечат. Только для артефактов – все решает время. Артефакт с каждым днем теряет силу, дешевеет ежесекундно. И поэтому тоже – только под заказ – через знакомых знакомых или через интернет-аукционы. Всегда деньги вперед, и всегда никаких гарантий. Торговцы слишком часто не возвращаются. Правда, ни один из ходоков ни разу не кинул клиента. Падшие этого не любили. А с падшими приходится считаться, даже если ты уже не в Москве.
Стрельцов уже больше года не заходил на аукционный сайт, не ждал заказов. Заказы сами находили его. Наверное, мог бы разбогатеть, если бы не делал паузы после каждой ходки. Мог бы не вернуться, если бы не шел в Москву по графику, который сам объяснить даже не пытался. Иногда раз в неделю, иногда отсиживался по несколько месяцев… Может, поэтому и терпела его бывшая столица.
В «мерседесе» Воронина было холодно, Антон покосился на стрелку, застывшую на шестнадцати, но просить падшего «поднять градус» не решился.
– Господин Воронин, вы очень вовремя заехали в этот двор…
– Не то слово – еле успел. Кто ж знал, что ты такой любитель экстрима. Даже не знаю, есть ли смысл с тобой после этого дело иметь. Девятый уровень уважения требует, а ты, того и гляди, и до Периметра не доберешься. Москва такого не прощает…
– Я десятки раз там проходил.
– А в одиннадцатый пришлось пробежаться. Может, было все не совсем так, как обычно? Ничего не припомнишь?
– Все было как всегда.
– Все как всегда не было. Либо ты о чем-то не хочешь говорить, либо ты чего-то не заметил. И то и другое не есть хорошо.
«Мерс» свернул в Романов переулок и замер у входа в офис.
– Пошли, Антоха, попытайся все вспомнить по дороге в офис. Это важно, и я все равно все узнаю. А мне бы не хотелось быть с тобой невежливым…
Охрана у входа – улыбки, конечно, не Антону. Такие особенные улыбки: мы так рады, что вы проходите мимо именно в нашу смену, вот счастье-то! На ресепшене две богини под метр восемьдесят, с безупречными чертами лица и ясным взором и, кажется, рожденные в одном инкубаторе. Воронин исчез как раз где-то между охраной и ресепшеном. Это был его офис, его место силы, здесь он просто оказывался там, где хотел.
Две богини смотрели холодно и как-то мимо. Мимо Парижа и Милана, мимо Армани и Гальяно, мимо Антона Стрельцова – одного из человеков обыкновенных, которым предстояло пройти из мира в офис. Многолетний опыт преодоления этой страшной силы, пропуск, подписанный длинно и сложно самим Ворониным, ничуть не добавляли уверенности Антону.
Мисс Безупречность скользнула взглядом по фотографии, мисс Совершенство просканировала пропуск – о, чудо! – еле заметный кивок и… Сегодня Антону снова повезло, он снова допущен в святая святых, в королевство кабинетов размером с футбольное поле, климатических систем и хорошего кофе. В
