голову – как раз в те моменты, когда гончие приходили в себя. Это помогало. Еще лучше помогло бы что-то крупнокалиберное, очень кстати был бы танк.
Зингер отстрелялся и сейчас орудовал мачете и ножом: если бы кто-то увидел его лицо, решил бы, что человек играет в шахматы, какой-нибудь сеанс одновременной игры – мастер спорта против ста перворазрядников. И у его соперников шансов не было – удар, еще удар, шах и мат.
Дацик решил войти в историю. Как-то неожиданно у него сложилась связка с Энерджайзером – тот прицельным выстрелом заставлял гончую остановиться, и в этот момент начинал свою работу Дацик. Руками и ножом. Мачете осталось намертво сидеть в одном из псов, за пистолеты Дацик даже не брался. Казалось, он разрывал гончих голыми руками. Залитый своей и собачьей кровью, он выглядел как порождение ада.
Лис экономил движения. Будто собирался растянуть бой на неделю. Больше защищался, чем нападал, действуя с видом человека, который готов убить не только за царапину, но и за оторванную пуговицу. И стрелял, и рубил. Получалось.
Бой давался, псов оставалось все меньше, хотя самих гончих это мало смущало. Когда уже казалось, что оставшихся псов можно будет не бить, а добивать, с арки прилетело нечто в крови – еще несколько минут назад это был Энерджайзер. Гончим удалось добраться до него наверху, и Энерджайзер не ждал этой атаки. Не помог даже «московский патронташ» – ран оказалось слишком много. Хуже было то, что вслед за трупом Энерджайзера вниз спрыгнуло еще три псины. Эти держались вместе и не собирались, как остальные, бросаться под мачете или пулю, лишь бы вперед. Окружили Лиса со спины и замерли, выбирая момент для атаки. При таком раскладе шансов у Лиса не было никаких. Краем глаза он глянул на свой «патронташ» – заполненной оставалась только одна ячейка – не вариант. В горячке боя и не заметил, сколько раз его цапнули.
Гончие медлили. Что-то было не так. Лис огляделся – у остальных дела складывались удачно. Дацик и Зингер вдвоем отбивались от двух гончих, и это был только вопрос времени – когда гончих станет на две меньше.
Мустафа, прижавшись спиной к стене арочного прохода, только что зарубил одну псину и отмахивался еще от двух, эти нападали беспорядочно, так что Мустафе удавалось даже переводить дыхание. Впрочем, за Мустафу Лис вообще был спокоен.
Гончие выбрали правильное время для атаки – одна пошла под удар мачете, словно специально подставляясь, и у Лиса вариантов не было: выстрел – и одна гончая остановилась, удар мачете – и вторая ранена, оставалась еще третья. Ударила всем весом в грудь, Лис упал – уже не думая о вариантах. Их не оставалось.
Мустафа считал иначе. Его мачете рубануло точно и сильно. В тот момент, когда Лис уже ждал, что пес прокусит ему горло, гончая испустила дух. Нужна была такая малость, как находиться в двух местах одновременно, чтобы спасти Лиса.
Лис покончил с ранеными гончими, Мустафа возился уже с одной. Кажется, никто и не заметил чудесного спасения Лиса. Лис уже и сам был не уверен в том, что же именно произошло.
Зингер из боя выбыл досрочно – последняя гончая его серьезно задела, последняя ячейка в «патронташе» опустела на глазах, а Зингеру легче не становилось. Видно, гончая работала качественно.
Дацик успокоил свою собаку и ту, что порвала Зингера. Мустафа выстрелил и тут же одним движением отрезал голову. Втроем оттащили Зингера обратно – в вестибюль метро.
Лис осмотрел раны Зингера – хорошего мало, но он видел хуже, и ничего, выкарабкивались бойцы. Дацик лихорадочно шарил в аптечке, Мустафа спокойно наблюдал:
– Зря стараетесь. За Периметром, может, его бы и вытащили, а здесь – никаких шансов. Нам и так повезло. Немногие выживают после встречи с черными гончими.
– Что ж браслеты не помогли? – Лис, как мог, сделал перевязку Зингеру.
– Без браслетов мы могли и из метро не выйти. Уже скоро, не суетитесь…
– Лис… – У Зингера говорить получалось плохо, больше свистел, чем говорил…
– Молчи! Не трать зря силы.
– Лис, пообещай…
Лис наклонился к Зингеру, иначе просто не услышать… не понадобилось, Зингер потерял сознание. Он еще был жив – грудь поднималась и опускалась, просто организм взял перерыв – отдохнуть, набраться сил. С такой потерей крови мозг отключается всегда. В обычном мире – на время, в Москве – навсегда.
– Двести сорок секунд, – бросил Мустафа и отошел от Зингера, следом шагнул и Дацик, дернул за собой Лиса.
– Был бы у нас пулемет, – невпопад ляпнул Дацик.
– Бомбу бы сюда, чтобы одним махом… Еще когда падших не было – еще тогда мечтал, – проворчал Лис.
– Лис, осторожно, два шага в сторону.
Зингер медленно погружался в гранитный пол. Миллиметр за миллиметром, как на никуда не торопящемся лифте. Лису показалось, что вместе с погружением исчезают раны, как будто еще секунда – и лицо порозовеет, и Зингер встанет, как ни в чем не бывало. Погружение пошло быстрее – и вот уже снова ровный пол: ни следа, намека, твердый гранит.