характеризовали ситуацию очень точно: все они – Воронин, Купец, крупье в казино «Весна», Мустафа – одной крови, одного корня, казалось, они даже ближе друг другу, чем любые однояйцевые близнецы. Будто один и тот же человек, примеряющий разные маски.
– Я скажу, а ты меня поправишь, – Купец снова попытался изобразить улыбку. – Все дело в артефакте для твоей девушки. «Крыло ангела» – редкий товар, дорогой. Тебе удалось его украсть и даже избежать наказания, вот только ты не можешь выйти из города. А время идет. И вот ты у Врат. Даже если ты вдруг выживешь, никаких гарантий, что ты успеешь домой вовремя. Ты ведь понимаешь, таманцы будут тебя искать везде, и у них хватит связей, чтобы им помогли. Я к тому, что один раз тебе повезло, но вечно везти не будет…
– И тут появляетесь вы с предложением.
– Почти так. Не просто с предложением, а с роскошным предложением. Антон, ты получаешь то, что хочешь, – «крыло ангела» будет доставлено твоей девушке, Влад Лозинский целый и невредимый покидает Москву.
– В чем подвох?
– Никакого подвоха – плата. За все нужно платить, господин Стрельцов. Вы сдаетесь, не пытаетесь больше вредить нам, и все будет так, как я сказал.
– А что потом? – Тот, кто Влада не знал, решил бы, что он дико напуган и вот-вот ему станет совсем плохо, судя по дрожащему голосу. А кто знал, тот заметил бы, что предохранитель Влад снял, чего ж не снять, если гость сам предложил, а то, что голос дрожит, так это не от страха, а от хорошего такого предчувствия драки.
– Если я дам обещание падшим, то не выполнить его уже не смогу, ведь так? – Антону было смешно: он должен обещать не вредить тем, к кому и подойти-то осмелится не каждый.
– Так. – Кажется, Купец изобразил что-то вроде сочувствия.
– А на самом деле ты им пообещаешь, а они уже спокойно сделают с тобой то, что захотят, а мы знаем, чего всегда хотят падшие, – Влад говорил, а сам представлял, что сейчас произойдет, за исключением того, что не мог Купец прийти просто так, без прикрытия, – никак в это не верилось.
– Я… – Закончить фразу Антон не успел.
Влад открыл огонь прежде, чем Стрельцов успел что-то пообещать. В автоматическом режиме – одним чохом – опустошил магазин, следующий вставил в долю секунды и уже выдавал короткие очереди, одновременно шаг за шагом отходя от того, что секунды назад было Купцом. Фигура падшего оплыла, выстрелы уходили в него, как камни в воду, в месте попадания – быстро зарастающая воронка, и волны расходятся от нее по всему телу. Напоследок, уже на выходе из комнаты, Влад расщедрился на выстрел из подствольного гранатомета.
Антону показалось, что граната взорвалась сантиметрах в трех от него, – несколько секунд он не видел, не слышал и различал только нестерпимый запах гари. Запах не исчез, но к Антону вернулись зрение и слух – вокруг снова были развалины, и отсутствие стула под пятой точкой больно сказалось на копчике Стрельцова. Никаких намеков на кабинет Купца, как и на самого падшего.
– Ты убил его?
– Не думаю. Огневой мощи не хватило. Просто мы закончили переговоры.
– Зачем? Я услышал именно то, что хотел.
– Странно, да? С чего бы это падшим стало так важно выполнить твое желание? Сам Купец уговаривает тебя. Кто ты такой, чтобы стать таким важным? Антон, ты сам понимаешь, что происходит?
– Ты поэтому стрелять начал? От непонимания происходящего? – Стрельцов поднялся, высунулся из окна – вокруг было тихо, чего в Москве не услышать – так это звуков полицейской сирены.
– Все, что тебе могут предложить падшие, – это зло. Сделка с падшими – зло заведомое. Просто сейчас ты еще не знаешь, в чем именно оно заключается… Заодно вот испытал автомат на падшем, давно мечтал.
Антон смотрел на Влада, будто сквозь его кожу просвечивал кто-то другой, совершенно ему незнакомый.
– «Крыло ангела» – это тоже сделка с падшим, может, выбросить? – Ответа Антон не ждал. – У твоего коллеги такой же мачете, как у тебя?
– Джунглевый нож – точно такой. У него еще и автомат есть.
– Возьмем все, но стреляешь ты, – Антон взвесил в руке мачете, прокрутил. Вообще, с ножом так не работают, как-то неправильно выглядело, но чувствовалось, что железо ему по руке.
– Что-то не припомню за тобой тяги к холодному оружию, что ты делаешь?
– Знаешь, Влад, мы с тобой знаем друг друга бог знает сколько, ты помнишь, что я рос в приюте?
– Помню.
– А в каком?
– Не помню.
– Иоаннинский приют. У директора была особая методика работы с трудными подростками. Медитации, восточные единоборства и фехтование.
– Единоборства?
