на такое расстояние?
Криминалисты объявили, что завершили осмотр места преступления и снимают ограждение.
Вечеринка подходила к концу.
Родных Ройбена ждал самолет в ближайшем аэропорту. Ройбен проводил мать до дверей.
— Эти друзья Нидеков просто золотые люди, — созналась она. — Хороший человек этот Феликс. Теперь я понимаю, почему Артур Хаммермилл сразу же проникся к нему глубочайшей симпатией. Он мне все рассказывал и рассказывал о нем.
Она нежно поцеловала Ройбена в обе щеки.
— Будешь привозить Стюарта к доктору Катлер, на уколы.
— Конечно, мама. Стюарт мне теперь как младший брат.
Мать долго смотрела на него.
— Постарайся не забивать себе голову всеми вопросами сразу, теми, на которые пока нет ответа, — сказал Ройбен. — Сама меня учила, что с некоторыми вопросами приходится прожить жизнь, так и не получив ответа.
Она удивилась.
— Думаешь, я беспокоюсь, Ройбен? — спросила она. — Ты и не знаешь, как изменил меня сегодняшний вечер. Да, это было ужасающе. Один день и одна ночь в аду. Когда-нибудь я расскажу тебе, о чем я на самом деле беспокоюсь. — Она печально покачала головой. — Знаешь ли, занятия медициной в состоянии сбить с толку самого рассудительного человека. Мы, врачи, каждый день сталкиваемся с чудесным и необъяснимым. Ты и не поверишь, насколько легче мне стало сегодня во многом. — Она задумалась. — Хирург тоже может быть суеверным, как любой человек, — только и сказала она напоследок.
Они молча дошли до поджидавшего ее микроавтобуса.
Ройбен обнял Джима и пообещал позвонить в ближайшее время.
— Я понимаю, какую ношу на тебя взвалил, — прошептал он. — Понимаю, что заставил пережить.
— И теперь у тебя полон дом этих созданий? — тихо спросил в ответ Джим. — Что ты творишь, Ройбен? Куда ты движешься? Есть ли способ вернуться? Что ж, они обыграли всех, не так ли? И что теперь?
— Теперь у меня есть время и пространство для маневра, — ответил Ройбен. — Молись за меня.
Пара сотрудников органов правопорядка все еще фотографировали.
— Никаких публикаций в «Фейсбуке», это будет вторжением в частную жизнь! Я серьезно, — сказал им шериф.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем уехали все. Последней уехала доктор Катлер, которая все порывалась осмотреть Стюарта, но в конце концов поняла, что после пережитого парня лучше не будить.
Матери Стюарта предстояло провести в больнице еще пару дней. Да, он привезет Стюарта повидаться с матерью. С этим он справится. Не беспокойтесь.
Фил крепко обнял сына.
— Как-нибудь я точно появлюсь у тебя на пороге с чемоданом в руке, — сказал он.
— Это будет просто чудесно, папа, — ответил Ройбен. — А еще, знаешь, тут есть небольшой дом, ниже по склону, с видом на море. Его, конечно, ремонтировать надо основательно, но почему-то я как наяву вижу тебя там стучащим по клавишам твоей старой машинки.
— Сын, не торопи меня. А то приеду и уезжать не захочу. — Фил слегка покачал головой, так, как он очень часто делал. Раз пятнадцать на дню. — И это будет самое лучшее, что когда-либо случалось в жизни твоей матери, — сказал он. — Когда будешь готов принять меня, только свистни.
Ройбен поцеловал его в небритую щеку и помог забраться в микроавтобус.
Наконец-то все уехали. Он пошел обратно, под моросящим дождем вошел в дом и закрыл дверь на засов.
36
Они уселись в столовой. На обеденном и охотничьих столах стояли зажженные свечи в массивных фигурных канделябрах. Тибо снова развел огонь в камине.
За столом напротив сидел Феликс, обняв за плечи Лауру, которая тихо плакала, прижав к губам левое запястье. Ее волосы были распущены и прикрывали лицо, будто белая вуаль, переливающаяся в мигающем свете огня.
В глубине души Ройбен вспылил, глядя, как этот могущественный и очаровательный мужчина стоит, обняв ее. Феликс, будто почувствовав это, отодвинулся, встал и сделал жест в сторону стула, приглашая его сесть рядом с Лаурой.
Перешел на другое место, чтобы сесть напротив Ройбена, рядом с Тибо. Некоторое время в огромной и теплой полутемной комнате царило
