равновесия, уж точно, что бы она потом ни решила делать.
— Это уже другой вопрос, так ведь? — сказал Ройбен. — Вопрос защиты тех, кого я люблю, от этой тайны, от того, что она может сделать с ними и их жизнями.
Именно поэтому я хочу убраться отсюда и снова найти ту Лауру, из леса в Мэрин. Именно поэтому я хочу снова оказаться в ее объятиях, просто потому, что она не боится, не испытывает отвращения. На самом деле она владеет мной, и она позволяет мне владеть собой…
Хорошие мысли во время исповеди.
— Есть эта женщина, — сказал он. — На самом деле я даже не знаю, кто она. Я поискал в Интернете. Думаю, я теперь знаю, кто она, но суть в том, что я наткнулся на нее неожиданно, и я возлег с ней.
— Возлег. Ты будто Библию цитируешь. В смысле, занимался с ней сексом?
— Ага, но мне больше нравится называть это «возлечь», поскольку это было, как говорится, просто прекрасно.
— О, это здорово. Знаешь, ты не сможешь сам с этим справиться, один. Не сможешь сдерживать эту силу и, судя по тому, что ты мне сказал, не сможешь справиться со своим одиночеством.
— И кто собирается помочь мне с этим справиться?
— Я попытаюсь, — ответил Джим.
— Я знаю.
— Тебе нужно какое-то безопасное место для ночлега, сейчас. Они повсюду тебя ищут. Думают, что ты безумец, переодевшийся волком, вот и все.
— Они ничего не знают.
— Ага, еще бы. Они провели исследование ДНК слюны, которая осталась на твоих жертвах. Что, если они выяснят, что это человеческая ДНК, мутировавшая? Что, если они найдут в этой ДНК необычные последовательности?
— Я в этом ничего не понимаю, — сказал Ройбен.
— У них проблемы с анализами, проблемы, о которых они не хотят ставить в известность людей. Но это лишь означает, что они попытаются провести другие исследования, более сложные. Селеста сказала, что считает, что образцами кто-то манипулирует, но непонятно, каким образом.
— В смысле?
— Человек-волк с ними шутки шутит, оставляя на месте преступления странные улики.
— Какая чушь. Обычные улики, они там должны быть!
— А еще они связывают эти нападения с Мендосино. Мама тоже ищет взаимосвязь с Мендосино. Требует, чтобы снова провели анализы тех мертвых наркоманов. Они за все подряд хватаются.
— Ты хочешь сказать, что они выяснят, что тут имеется другая ДНК и что в мире бродят уже два Человека-волка.
— Именно. Слушай, не следует недооценивать сеть, которую они плетут, чтобы поймать тебя с помощью этих анализов. Если у них есть образец твоей ДНК, Ройбен, и они найдут совпадение…
— Вряд ли у них есть образец. Мама сказала, что с этим образцом что-то не так пошло. Кроме того, я не… я не был преступником. Моей ДНК нет в каталоге органов правопорядка.
— О, думаешь, они по правилам играть будут? У них же есть образец после вскрытия Мерчент Нидек, так ведь?
— Да, вероятно, он у них есть.
— А мама говорила, что они звонили, спрашивали, нельзя ли еще взять у тебя образец ДНК. Мама ответила им отказом. Очевидно, этот врач из Парижа посоветовал ей больше не соглашаться на анализы.
— Тут я уже перестаю понимать. Тебе бы врачом стать было, как мама.
Молчание.
— Джим, мне надо идти.
— Ройбен, погоди! Идти куда?
— Есть вещи, которые я должен выяснить. В первую очередь — как контролировать превращение, как остановить его, как прекратить его совсем, намертво.
— Значит, это никак не связано с луной.
— Это не волшебство, Джим. Нет, оно совершенно не связано с луной. Это выдумки. Оно будто вирус. Действует изнутри. По крайней мере, так это выглядит. Я начинаю по-другому видеть мир, по-другому ощущать моральность разных поступков. Пока не знаю, что мне со всем этим делать. Но это не волшебство, это точно.
— Если это не сверхъестественное явление, если это просто вирус, тогда почему ты убиваешь только плохих людей?
— Я тебе говорил. Слух и обоняние.
