гостем.
Тот даже не посмотрел на вошедших друидов. В приглушенном освещении Дженис сначала и не заметила обширные кровоподтеки на его лице, но, как только заняла свое место, побои стали весьма очевидны. Темные одежды порваны и испачканы кровью. Они свисали с него, как с вешалки. Весь вид этого человека говорил о весьма неприятной судьбе.
— Ты мог бы и переодеть нашего гостя, — заметил Дэн, обращаясь к Гловеру, как только они уселись на стулья.
— Я предлагал, — ответил друид, — но он отказался.
— Возможно, ты должен был предложить ему рубище и пепел, — предложил Эштон.
Его замечание развеселило собравшихся за столом. Дженис шутки не поняла, поэтому к веселью не присоединилась. Этого никто не заметил.
— Вы невежливы, друзья мои, — осторожно упрекнул собравшихся Дэн. — Знакомьтесь, у нас в гостях Пьетро Ринальди. Я не выгоню его из-за стола даже в этом случае, когда он хочет присутствовать здесь в небрежном наряде.
Ринальди бросил взгляд на Дэна, когда тот назвал его имя и его глаза расширились а рот раскрылся в удивлении. Потом он посмотрел на Дженис и она улыбнулась гостю, надеясь его успокоить, но он вздрогнул и его взгляд тут же скользнул в сторону, на уставленные на столе блюда.
Дэн взял большое блюдо с наваленным на него кусками жареного мяса и передал Гловеру. Тот, передал его дальше, в сторону Дженис, а Дэн, пока ждал, когда блюдо вернется обратно, решил занять гостя разговором.
— Мне было приятно узнать, что тебя убедили остаться с нами, Пьетро. Возможность работать с человеком твоего свойства и известности слишком редкое удовольствие.
Дэн взял паузу, давая Ринальди возможность ответить, но тот молчал.
— Ну же, Пьетро, разговор со мной не подвергнет твою душу опасности.
Ринальди посмотрел на Дэна, а потом сказал:
— Разве нет? Я знаю, что ты такое.
— Ну конечно же, эта твоя способность. Твой товарищ из ордена Святого Сильвестрина рассказал мне, что ты силен в этом деле. Должно быть, весьма трудно всегда видеть вещи такими, какие они есть и не иметь возможности понять их. У тебя есть сочувствие.
— Избавь меня от этого, — сказал Ринальди. Дженис услышала в его ответе грубость. — Я вижу твою породу достаточно хорошо.
— Так ли это, Пьетро? Думаю, вряд ли ты мог узнать это, сидя в тайных библиотеках, изучая пыльные фолианты. Думаю, ты не мог там увидеть ничего, кроме предвзятых отсчетов, полуправды и плохо информированных спекуляций. Но, вместо того, чтобы об этом спорить, я хотел бы поговорить с тобой кое о чем, что тебе известно очень хорошо. Видишь ли, я знаю о тебе, Пьетро Ринальди. Я знаю факты твоей карьеры и многочисленные мелкие детали. Но, что более важно, я знаю, что ты за человек. Ты исполнитель, человек действия. Когда я узнал, насколько ограничен твой дар, я опечалился. Только наблюдать магию, что делает этот мир живым, но не мочь самому прикоснуться к ней, это… это ограничение просто преступное бесчестье. Ты не наблюдатель, Пьетро. Наблюдатель должен грызть ногти, но никогда не вмешиваться в происходящее.
— Я принял свое предназначение.
— Красивые слова и благородное настроение. Уверен, что твое начальство одобряет и поощряет такое отношение. Тем не менее, в принятии неизбежного нет никакой добродетели. Добродетель требует жертвы, не так ли? По крайней мере, этого требует добровольное воздержание. Но твоя неспособность прикоснуться к магии далеко не добровольна.
Дженис тут же вспомнила, как сама стремилась быть колдуньей, и каково было ее отчаяние, когда ей сказали, что она не благословлена такой возможностью.
— Я давно это знаю и не стремлюсь к тому, чего не может быть, — сказал Ринальди.
— Ты имеешь ввиду, что тебе сказали, что этого не может быть, — покачал головой Дэн. — Ты на самом деле уверен, что не способен пропустить колдовской поток сквозь свои ладони?
Дженис была в этом уверена, пока не встретила Дэна. Он показал ей дорогу.
— Пьетро, твое невежество делает многие вещи намного безопаснее для твоих недругов. С твоим доступом к магии ты не представлял бы для них никакой угрозы.
Дэн принял возвратившееся блюдо и положил себе на тарелку пару кусков мяса.
— Раз ты знаешь, кто я, значит, знаешь, что я иду по пути, отличающемуся от пути основной массы человечества. Этот путь привел меня к местам тайных знаний. В том месте я коснулся силы, что превосходит моральные ограничения. В том месте я узнал, как пользоваться этой силой. Я предлагаю тебе способ преодолеть свое ограничение. Магия, Пьетро! Если ты примешь мой путь, ограничение сможет исчезнуть. Я проведу тебя в те сферы силы и покажу тайные тропы. Все, что я от тебя прошу — это принять нас и наше дело, — Дэн протянул блюдо в сторону Ринальди. — Ешь с нами.
Ринальди держал руки на столе, но его взгляд метался по сидящим за столом людям, избегая смотреть на толстяка.
— Я вижу, кто ты, лучше, чем они. Оставь меня, Сатана.
Дэн поставил тарелку на место и засмеялся:
— Я, определенно, хорош, но никогда не утверждал, что я сладкоречивый дьявол.
— Тем не менее, дьявол и есть.
— Может, меня где-то так и называют, но я не он. Я земное существо, Пьетро. Ни больше, ни меньше. Земля — это мой родной дом, так же как и твой, и у каждого из нас есть свое место в великом замысле. Я всего лишь пытаюсь предложить тебе лучшее место, чтобы ты мог овладеть магией. Похоже, ты слишком подвержен влиянию масс внешнего мира и готов упустить то, что у тебя есть, раз это не входит в твое мировоззрение. Разве ты никогда не задумывался, что твоя судьба в том, чтобы быть колдуном? Присоединяйся к нам и, наверняка, в скором времени так и будет.
Ринальди, в очередной раз проигнорировавший угощение, сказал:
— Мой щит — Господь. Он дает мне всю защиту, что мне нужна.
«Глупый человек», — подумала Дженис. Бог сделал на земле естественный порядок, и в этом порядке лишь одно имеет первостепенное значение: отношение между хищником и жертвой. Если ты не хищник, значит, жертва, а значит, за тобой охотятся. Бог сделал мир таким, каким он его понимал. Как мог Ринальди не видеть этого?
— Твое видение от Бога не предлагает тебе ничего, кроме разочарования и лишений, — сказал Дэн. — Не зная, как оно на самом деле, ты принял это искажение действительности. Но ты же больше не необразованный ребенок, защищенный ограничением видения. Ты видел колдовство, большое и малое. Ты видел духов, летящих по воздуху. Как ты можешь быть просто наблюдателем? Кем нужно быть, чтобы дать человеку видеть это, но не дать возможности принять участие в этих чудесах!
— Так должно быть, — сказал Ринальди.
Дженис уловила в его голосе уже меньшую долю строптивого убеждения, с которой начал гость. Дэн утверждал, что Ринальди умный человек, может, он начал понимать мудрость Дэна. Дженис надеялась, что так и есть.
— Должно быть? — с сомнением покачал головой Дэн. — Очень мало «должно быть» у человека, который имеет силу, но не пользуется этой возможностью. Ты
