– Что ж, если мы хотим этой битвы, – подвел итог Аладар, – нам следует пригрозить их жилищам. Думаю, действительно стоит двинуться дальше, на город.
Шаллан расслабилась. Каждый шаг к центру – по словам Рлайна, от него их отделяло всего лишь полдня – приближал ее к Клятвенным вратам. Далинар наклонился, упираясь руками в край стола, и его тень упала на военные карты.
– Ладно. Я проделал весь этот путь не для того, чтобы покорно ждать, что взбредет в голову паршенди. Завтра мы начнем наступление и вынудим их на ответные меры.
– Чем глубже мы зайдем, – заметил Себариаль, – тем больше у нас шансов оказаться отрезанными и утратить возможность отступления.
Правитель Дома Холин не ответил, но Шаллан знала, о чем он думает. «Мы отказались от надежды на отступление много дней назад». Поспешный отход через плато превратится в катастрофу, если паршенди нападут. Алети сразятся здесь и победят, захватив их убежище – Нарак.
Других вариантов нет.
Далинар объявил перерыв, и великие князья разошлись, окруженные слугами с зонтами. Шаллан задержалась, поймав его взгляд. Через несколько минут остались только она, Далинар, Адолин и Навани.
Навани подошла к князю и взяла его за руку обеими руками. Интимный жест.
– Этот твой портал… – проговорил Далинар.
– Да? – спросила Шаллан.
Холин поднял голову и посмотрел ей в глаза:
– Насколько он реален?
– Ясна была убеждена, что совершенно реален. Она никогда не ошибалась.
– Буря свидетельница, сейчас неподходящее время для исключений из этого правила, – негромко сказал он. – Я согласился идти вперед отчасти из-за твоих изысканий.
– Спасибо.
– Я сделал это не ради науки как таковой, – продолжил Далинар. – Исходя из того, что мне поведала Навани, этот портал дает уникальную возможность для отхода. Я надеялся разбить паршенди до того, как наступит опасный момент, в чем бы он не заключался. Судя по тому, что мы видели, он приближается быстрее, чем хотелось бы.
Шаллан кивнула.
– Завтра последний день обратного отсчета, – напомнил Далинар. – Того, что появлялся на стенах дворца во время Великих бурь. Чем бы он ни был, что бы ни предвещал, мы столкнемся с этим завтра – и ты, Шаллан Давар, мой запасной план. Ты найдешь этот портал и сделаешь так, чтобы он заработал. Если натиск зла окажется непосильным для нас, твоя тропа станет нашим спасением. Возможно, ты представляешь собой единственный шанс для выживания наших армий – и, разумеется, всего Алеткара.
День за днем Каладин отказывался позволить дождю одолеть себя.
Он ковылял по лагерю с костылем, который Лопен где-то раздобыл, несмотря на стоны, что капитану еще слишком рано вставать с постели.
Вокруг было по-прежнему пустынно, если не считать время от времени попадавшихся на глаза паршунов, таскавших бревна из окрестных лесов или носивших мешки с зерном. Новости об экспедиции в лагерь не поступали. Король, наверное, получал их по даль-перу, но ни с кем не делился.
«Клянусь бурей, это место выглядит зловеще». Каладин брел мимо покинутых казарм, и дождь барабанил по зонту, закрепленному Лопеном на костыле. Зонт помогал. В каком-то смысле. Капитан миновал спренов дождя, что торчали из земли точно синие свечи, каждый с глазом в центре верхушки. Жутковатые создания. Они никогда не нравились Каладину.
Бывший раб сражался с ливнем. Был ли в этом какой-то смысл? Казалось, дождь хочет, чтобы он оставался внутри, и поэтому Кэл вышел на улицу. Дождь стремился ввергнуть его в отчаяние, и потому юноша заставлял себя думать. Подростком он мог рассчитывать на помощь Тьена, разгонявшего уныние. Теперь вспомнить о Тьене означало усилить мрак, но этого он никак не мог избежать. Плач напоминал ему о брате. О том, кто смеялся, невзирая на грозную тьму, был полон радости и беспечной уверенности, что все будет хорошо.
Эти воспоминания перемешивались с воспоминаниями о смерти Тьена. Каладин плотно зажмурился, пытаясь их изгнать. Пытаясь забыть, как падает под ударом меча едва обученный юный новобранец. Командир Тьена выставил его в первый ряд в качестве приманки – жертвы, для отвлечения врага.
Кэл стиснул зубы, открыл глаза. Хватит ныть. Он не станет плакать, утопая в жалости к себе. Да, он потерял Сил. Но за свою жизнь Каладин потерял многих, кого любил. Переживет и эту муку, как пережил в предыдущие разы.
Молодой человек продолжил ковылять мимо казарм. Такой хромой обход происходил четыре раза в день. Иногда с ним был Лопен, но сегодня Каладин тащился в одиночестве. С плеском пересекая лужи, он вдруг понял, что улыбается. На нем были ботинки, которые украла Шаллан.
«Я сразу догадался, что она не рогоедка, – подумал он. – Надо будет ей обязательно об этом рассказать».
Он остановился, опираясь на костыль и сквозь дождь вглядываясь в Расколотые равнины. За туманной завесой дождя мало что удалось увидеть.
«Возвращайтесь живыми и здоровыми, – молился он, обращаясь к тем, кто был там. – Все. На этот раз я не смогу вам помочь, если что-то пойдет не
