– Нет, – ответил Кэл. – Я его взял у Убийцы в Белом.
– Так он мертв? – поинтересовался Тефт.
– В достаточной степени.
– Ты победил убийцу королей, – выдохнул Бисиг. – Выходит, все и впрямь закончилось.
– Подозреваю, только началось, – возразил Каладин и кивком указал на здание. – Что это за место?
– О! – воскликнул Бисиг. – Идем! Мы должны показать тебе башню – эта девчонка Сияющая научила нас, как призвать плато назад, когда мы найдем тебя.
– Девчонка Сияющая? – переспросил Каладин. – Шаллан?
– Ты не удивлен, – хмыкнув, заметил Тефт.
– У нее есть осколочный клинок, – произнес Кэл. Такой, что не издавал мысленного крика. Или она Сияющая, или у нее один из этих Клинков Чести. Приблизившись к зданию, он заметил неподалеку лежащий в тени мост.
– Не наш, – отметил Каладин.
– Нет, – подтвердил Лейтен. – Это Семнадцатого. Наш пришлось бросить буре на съедение.
Камень кивнул:
– Заняты были весьма тем, чтобы не дать светлоглазым головам слишком близко познакомиться с мечами врагов. Ха! Но тут нам мост понадобился. Платформа так устроена, что пришлось с нее сойти, чтобы Шаллан Давар перенеслась обратно.
Каладин заглянул в зал внутри холма и замер при виде открывшейся его взгляду красоты. Там ждали другие члены Четвертого моста, включая высокого мужчину, которого Каладин с первого взгляда не узнал. Один из кузенов Лопена? Мужчина повернулся, и Каладин понял, что принял за шапку красноватый панцирный шлем.
Паршенди. Каладин напрягся, когда паршенди… отдал честь. Форма Четвертого моста.
И татуировка у него имелась.
– Рлайн? – спросил Кэл.
– Сэр, – отсалютовал Рлайн. Его черты больше не были округлыми и пухлыми, но заострились и обросли мышцами, шея сделалась толстой, линия челюсти – более резкой, и теперь у него появилась красно-черная борода.
– Похоже, в тебе скрыто много талантов.
– Прошу прощения, сэр, – ответил «паршун», – но стоит заметить, это относится к нам обоим. – Теперь его голос обрел музыкальные интонации – в словах появился странный ритм.
– Светлорд Далинар помиловал Рлайна, – объяснил Сигзил и, обойдя Каладина, вошел в зал.
– За то, что он паршенди? – поинтересовался Кэл.
– За то, что я шпион, – уточнил Рлайн. – Я шпионил за вами ради народа, который, похоже, прекратил свое существование. – Он произнес это в другом ритме, и Каладину показалось, что он слышит в голосе боль. Подошел Камень и положил руку Рлайну на плечо.
– Можем все тебе доложить, когда доберемся до города, – вмешался Тефт.
– Мы предположили, что ты вернешься сюда, – прибавил Сигзил, – на это плато, и потому нам тоже нужно было оказаться здесь, чтобы встретить тебя, хоть светлость Давар и ворчала. В любом случае нам есть что рассказать – много всего случилось. Думаю, ты в каком-то смысле окажешься в центре всей истории.
Каладин тяжело вздохнул, но кивнул. Чего еще он ждал? Больше никаких пряток. Он принял решение.
«Что мне рассказать им про Моаша?» – спросил он сам себя, когда члены Четвертого моста гурьбой завалились в зал и кинулись наперебой объяснять ему, что нужно зарядить сферы в фонарях. У нескольких он заметил ранения после битвы, включая Бисига, который прятал правую руку в кармане мундира. Из-под манжета выглядывала серая кожа. Убийца в Белом лишил его кисти.
Каладин оттащил Тефта в сторону.
– Мы кого-то еще потеряли? – уточнил он. – Я видел Марта и Педина.
– Род, – проворчал Тефт. – Погиб от рук паршенди.
Каладин зажмурился и выдохнул сквозь зубы. Род был одним из кузенов Лопена – веселый гердазиец, который почти не говорил на алетийском. Капитан едва его знал, но он все-таки был из Четвертого моста. Каладин отвечал за него.
– Тебе нас всех не защитить, – буркнул Тефт. – Ты не можешь сделать так, чтобы люди больше не чувствовали боли и не умирали.
Каладин открыл глаза, но не стал спорить. По крайней мере, не вслух.
– Кэл, – продолжил Тефт, еще сильней понизив голос. – В самом конце, прямо перед твоим прибытием… Клянусь бурей, я видел, как несколько парней светились. Чуть заметно лучились буресветом.
– Что?!
