– Ну ладно, – сказал Камень. – Меня послал Сигзил. Он хочет знать, готов ли ты поупражняться, применяя свои способности.
Каладин глубоко вздохнул и посмотрел на Сил, потом кивнул:
– Да. Приведи его. Можем заняться этим здесь.
– Ха! Наконец-то. Сейчас я за ним сбегаю.
10
Красный ковер, что когда-то был белым
Наступил конец света, и виновата была Шаллан.
– Притворись, что ничего не случилось, – прошептал отец. Он вытер что-то влажное с ее щеки. Его палец сделался красным. – Я буду тебя защищать.
Комната трясется? Нет, это Шаллан. Она дрожит. И чувствует себя такой маленькой. Когда-то ей казалось, что одиннадцать – это почтенный возраст. Но она ребенок, все еще ребенок. Она малышка.
Содрогнувшись, Шаллан посмотрела на отца. Девочка не моргала; ее веки словно окаменели.
Отец начал шептать, смаргивая слезы:
– Ступай-ка спать в глухую падь, где тьма вокруг густая…
Знакомая колыбельная – та, которую он раньше все время ей пел. Позади него на полу вытянулись темные трупы. На красном ковре, что когда-то был белым.
– Среди камней, что всех страшней, сомкни глаза свои.
Отец взял ее на руки, и у Шаллан по спине побежали мурашки. Нет. Нет, это неправильная нежность. К монстрам не прижимаются с любовью. К монстрам, которые убивают, отнимают жизни. Нет!
Девочка не могла пошевелиться.
– Пусть бури грядут, но уютно тут, ветра колыбель качают…
Отец пронес Шаллан над телом женщины в сине-золотом платье. Тут было мало крови. Кровью истек мужчина. Мать лежала лицом вниз, и девочка не видела ее глаз. Этих ужасных глаз.
Шаллан почти поверила, что колыбельная станет концом кошмара. Что она проснулась посреди ночи с криком и отец поет ей, убаюкивая…
– Кристаллов сияет изысканный лес – усни, крошка моя.
Они прошли мимо отцовского сейфа, вделанного в стену. Он ярко светился – сияние лилось из щелей вокруг запертой двери. Внутри был монстр.
– Ты с песней моей усни поскорей – спи, крошка моя.
Держа дочь на руках, отец покинул комнату с трупами и запер дверь.
11
Иллюзия восприятия
Шаллан очнулась почти сухой, лежа на неровном каменном осколке, который вздымался над поверхностью океана. Волны плескались у ее ног, но пальцы так онемели, что она почти ничего не чувствовала. Девушка застонала, оторвав щеку от влажного гранита. Суша был недалеко, и волны бились о берег с низким рычанием. В другой стороне простиралось лишь бесконечное синее море.
Девушка замерзла, и голова у нее гудела, как будто она несколько раз ударилась ею о стену. Но она была жива. Почему-то. Веденка подняла руку, потерла зудевшее пятно засохшей соли на лбу и мучительно закашлялась. Волосы прилипли к щекам, а платье было в пятнах от воды и водорослей, покрывавших скалу.
«Как?..»
Потом она увидела его – большой коричневый панцирь в воде, почти невидимый, направлявшийся к горизонту. Сантид.
С трудом встала на ноги, цепляясь за острую верхушку скалы. Чувствуя головокружение, проследила взглядом за существом, пока оно не исчезло.
Что-то загудело рядом. На беспокойной поверхности моря возник Узор в своем привычном облике, прозрачный, словно маленькая волна.
– Кто-нибудь… – Шаллан закашлялась, прочищая горло, потом застонала и села на камень. – Кто-нибудь еще сумел выбраться?
– Выбраться? – переспросил Узор.
– Другие люди. Моряки. Они спаслись?
– Не уверен, – прогудел Узор. – Корабль… исчез. Плеск. Ничего не видно.
– Сантид. Он меня спас. – Откуда вообще это существо знало, что делать? Неужели они разумны? Может, она как-то с ним общалась? А вдруг упустила
