Я всего несколько раз видела сияющих фениксов. Это было прекрасно.
Мои родители сияли.
В детстве, наслушавшись сказок, я мечтала, что встречу своего крылатого принца, и мы будем сиять. Мама смеялась и говорила, что, когда я подрасту, она расскажет, как понять, кто он, тот самый. Мама ничего не рассказала – она умерла. А отцу было не до того.
Больно, как же больно вспоминать.
Я сердито всхлипнула, вытерла кулаком слезу, скатившуюся по щеке, и сказала первое, что пришло в голову:
– Почему вы сказали всем, что я ваша любовница?
– Я не говорил, – с невинным видом ответил палач.
– Не говорили, но вели себя… – Слова разбегались испуганными мышами. – Так… вели себя… как…
Я неопределенно взмахнула рукой. Запал закончился, и меня начало клонить в сон. Пару раз зевнув, я поползла обратно. Безумно хотелось обнять подушку, закутаться в одеяло и проспать целую вечность. В одеяле я запуталась. Шипела, ругалась на него, а непослушная тряпка никак не хотела накрывать меня целиком. То пятки торчали, то плечи.
Я уже было решила, что пяткам вполне комфортно будет и снаружи, но тут Идену надоело за мной наблюдать. Ловким движением он развернул одеяло, как нужно. Я пробормотала слова благодарности, блаженно зажмурилась, обнимая подушку. Упавшие на лицо волосы мешали, но мне было лень их убирать. За меня это сделал палач. Отвел с лица непослушную прядь, потом его пальцы невесомо скользнули от моего виска к щеке. Ласково, нежно, успокаивая.
– Спите.
– У вас есть ребенок? – сонно буркнула я.
В ответ послышался короткий смешок, который можно было истолковать и как «да», и как «нет».
– Почему вы так решили? – спросил Иден после короткого молчания.
От удивления я даже проснулась и, поборов в себе лентяйку, открыла глаза. Разочарованно вздохнула: он ничего мне не скажет. Попытка не пытка?
– Когда вы застегивали мне шубу… – Храбрая от алкоголя, сонная от него же, я плохо соображала и говорила то, что думала. – Так за детьми ухаживают. Мама со мной так вечерами прощалась, а еще она целовала меня в лобик…
– Не надейтесь, – фыркнул Иден, наклоняясь ко мне. И я неожиданно получила то, чего добивалась весь вечер. Поцелуй был мягким, неторопливым, вкусным. Он дарил обещание, нежность, покорял и заставлял голову кружиться, а сердце сжиматься от предвкушения.
– А теперь спать! – оторвавшись от моих губ, Иден погрозил мне пальцем, окончательно убедив в том, что у него есть ребенок.
А у того наверняка имеется мама. Самое большее, что мне светит, – быть любовницей лэра Регана. В состоятельных семьях супруги часто жили отдельно, порою и собственное счастье устраивали порознь, после того как обзаводились наследником. Впрочем, чтобы завести наследника, не обязательно жениться. Достаточно признать малыша. Матери часто отдавали детей состоятельным отцам за ежемесячное содержание. Этот вариант нравился мне меньше всего. Сама натура феникса противилась тому, что ребенок может расти без матери. Для нашей расы дети – чудо, само их появление – великое счастье, от них не отказываются никогда. Другие расы не столь щепетильны в этом вопросе.
О трисс Реган никто не слышал, вдовцом Иден тоже не был. Газетчики бы такое не пропустили. А то, что палач скрывает своего ребенка, – логично, особенно если вспомнить о нападении наемников и покушениях. Я не хотела думать, что он может прятать и жену. Решила для себя, пока не выясню обратное, Иден холостяк.
Последней мыслью было: «Судя по всему, Иден хороший отец».
Проспать вечность мне не дали. Проснулась посреди ночи с тяжелой головой, болью в висках и пересохшим горлом. Несколько минут тупо пялилась в темноту, не понимая, что меня разбудило, потом почувствовала, как завибрировал от магии воздух.
Вскочив с кровати, я поспешно выбежала в коридор. Источником чар подобного уровня могла быть защита на кабинете Идена или страж особняка. В любом случае ничего хорошего.
У гостевой спальни, которую занял Реган, я засекла его эхо. Иден выскочил из комнаты и ринулся вниз по лестнице.
– О! – Я замерла с занесенной рукой.
Ступеньки, покрытые ковром, были на месте, резные балясины, на которых покоился страж дома, также никуда не делись. Не было самого дракона.
Снизу из холла доносилось сердитое шипение и слышался голос Идена, уговаривающего кого-то выплюнуть гадость.
Осторожно спустившись по ступенькам, я увидела палача.
Реган, наряд которого состоял из черных шелковых пижамных штанов, строго глядя в желтые глаза свернувшегося кольцами дракона, объяснял ему, почему не стоит есть шпионов. Ожившая зверюга, подросшая и занявшая почти все свободное пространство, блестя медной чешуей, недовольно шипела, не соглашаясь, всем видом показывая, что соглядатай – весьма вкусное блюдо и выплевывать его в угоду хозяину глупо.
Абсурда ситуации добавляли валяющиеся на полу круглый флакон с сиреневой жидкостью и женская шаль. Кажется, Иден опять изменил график
