– Ничего ты не поняла. Моя мама вольный мастер. Это когда мастер живет и практикует вне стен обители и занимается, чем считает нужным. Техника очень сложная, требует специальной тренировки и развития пальцев. Начинать лучше всего в раннем детстве, потом растягивать пальцы будет очень болезненно. Учеников набирают с пяти-шести лет. Берут и с двенадцати лет. Но таким ученикам обычно уже недоступны сложные техники. Не хватает растяжки пальцев.
– И ты что, с пяти лет? – Иллис, забыв обо всем, с интересом слушала рассказ.
– Мама мне пальцы с трех лет выставляла. Мастера своих детей всегда раньше готовить начинают. Уровень учениц проводят сами, а потом как получится. Поэтому в тринадцать-пятнадцать лет дети мастеров часто сдают экзамен на подмастерье или мастера. Другим сложнее, из-за более поздней подготовки. Вот и получается, что в Альтер очень молодые мастера часто самые подготовленные. Ну, и естественно, когда дети мастеров вырастают, они могут захотеть заниматься чем-то другим или отказываются практиковать вовсе. Но зато могут учить своих детей. Ну это понятно, хотя бы в общем?
– Ну да, я поняла. А что насчет тебя?
– Я все время с мамой занималась. В обители появлялась только на экзамены. Когда произошла авария… – голос Майи стих, но затем снова окреп: – Мы ехали в обитель, мама отчитываться о своей работе, а я сдавать на мастера общего уровня. Мама говорила, что я уже готова.
– Значит, ты все-таки мастер?
– Почти. Когда нас в суд потащили, адвокатишка записал нас по фамилии папы, как Винсенских. В обители считается позором попасть в зависимость к кому-нибудь. А уж о рабстве и говорить нечего. Поэтому я промолчала, и Лютику велела молчать.
– А для воина это нормально? – хмыкнула Иллис.
– Для воина это реально, – отрезала Майя. – В общем, я решила все оставить так, не позорить маму.
Иллис с сочувствием смотрела на замолчавшую рассказчицу.
– Я это должна сохранить в тайне?
– И это тоже. – Майя слегка оживилась. – Теперь главное. Мама не просто практиковала. Она всю жизнь работала над проблемой контроля Синдрома Измененных. Не лечить, это нашими средствами невозможно сделать. Именно контроль, чтоб без лекарств или уменьшить их количество.
– Это ведь считается невозможным! – Иллис широко раскрыла глаза.
– Ага, а вот мама решила иначе. И поэтому ушла из обители, чтобы иметь больше пациентов из измененных. Знаешь, как ее уважали там, где мы жили? В общем, ей удалось разработать комплекс процедур. С начала для мало измененных, ну там первого-второго уровней. Сейчас это уже практикуют в обителях.
– Точно, что-то слышала. Папа с мамой как-то разговаривали.
– Не перебивай. Это было года три назад, я еще мало что понимала тогда, только на адептку сдала, и мама начала меня учить тому, чем занимается. После этого мама все время работала над курсом и меня учила, как работать. А в последнее время даже позволяла работать самостоятельно. В общем, нам с ней удавалось брать под контроль даже пятый уровень измененных. Правда, не всегда. Надо еще работать на сложными случаями, что в четвертом, что в пятом. А вот для третьего уровня изменения результат гарантирован.
– Не может быть!
– Я не вру. Но я вот о чем. Курс процедур для разных уровней сильно отличается, а для каждого пациента его надо еще адаптировать. Но есть процедуры общие, для всех уровней. Ведь правящие это те же измененные, только другого уровня. Ведь так?
– Да, – Иллис сосредоточенно слушала и старалась отвечать односложно.
– Ну вот, я могу попробовать что-то сделать на тебе. Первый цикл длится около недели. И его нельзя прерывать. А то будет очень плохо. А потом уже как решишь, можно и к лекарствам вернуться. Разработка индивидуального комплекса процедур обычно занимала у мамы месяц-два, у меня, наверно, будет все три. Так что это не про нас. Мы раньше расстанемся.
– Ты знаешь, какие они мерзкие на вкус. – Иллис сморщилась от отвращения.
– Слышала, на это каждый с синдромом жалуется. Вам обычные средства не помогают. Делают под каждого отдельно. И любые примеси для вкуса сразу все портят. Это общеизвестно. Но я уже говорила, я не хочу иметь с вами ничего общего. Тебе помогу только потому, что это в моих интересах. Я нуждаюсь в тебе, как в заложнице, а контролировать тебя не хочу. Если потом меня выдашь, я заявлю, что ты все выдумала.
– Хорошо, хорошо, я в общем-то согласна. Это даже здорово! Но почему это тайна?
– Подожди. Техника Альтер не такой пушистик, как кажется поначалу. Мы работаем со всеми точками на теле. И проследить воздействие может только другой мастер. Если захотеть, через эти точки пациента можно и убить, причем не сразу. Нажав точку сегодня, можно заставить остановиться сердце, скажем, через неделю или месяц.
– А через год? – живо поинтересовалась Иллис.
– Нет, максимум два-три месяца. Эй, ты что, не веришь?
– Верю. Я же лежу сейчас, хоть и должна уже выть от боли. Когда Вирту во время такого приступа не успели дать лекарство, он себе руку сломал во время судороги. Но, Майя, ты же сама просчитала, мне не успеть добраться до дворца. А избавиться друг от друга можно было и раньше.
