– Да хоть куда! – Кира возмутилась. – Я что, должна всё время в доме сидеть?
– С твоим везением я бы так и делал.
Внешне никаких проявлений, но в душе-то точно презрительно посмеивается над ней.
– Вот ты и сиди! – нахально отрезала Кира, а дальше само вырвалось, высокомерное и отчасти хвастливое: – А у меня свидание.
Ох, зря она ляпнула. Теперь не смеётся, теперь ржёт. Мысленно.
– Уже? Где подцепила?
Что бы сказать? Обидное. Способное неприятно задеть.
– Да как и тебя. На улице.
Кира ясно ощутила пронзительный взгляд, хотя глаза по-прежнему прятались под чёлкой, и не видно их почти.
– Сразу свидание? Сама навязалась?
Нет. Конечно, нет. Без надобности Кире кому-то навязываться. Парни сами к ней постоянно подкатывают, несмотря на то, что внешне она не слишком эффектно выглядит. Не страдает она без мужского внимания. Наоборот даже. Иногда.
Только зачем Кире о подобном распинаться перед всякими тут…
– Твоё-то какое дело?
Не стала дожидаться, что он ещё выскажет, развернулась, прошагала до выхода и дверью хлопнула на прощание. Не слишком громко. Просто поставила твёрдую точку: «Всё. Финал. Пока».
Фёдор, как условились, ждал у фонтана, улыбнулся навстречу. Хотя на этот раз улыбка у него получилась чуть неуверенной. Смущался, что ли? Или уже раскаивался, что вот так под влиянием секундного порыва пригласил совершенно незнакомую девушку?
Ну прямо-таки!
– И какие у вас тут достопримечательности? – спросила Кира.
Хотела приветливо, а получилось немного резко и презрительно. Не улеглось ещё недавнее раздражение. Но Фёдор, похоже, не стал придираться к Кириным интонациям или не расслышал, не обратил внимания.
– Да ничего тут такого особого, – сознался честно. – Обычный посёлок. Но в сумерках он гораздо интересней смотрится. Темнота скрывает недостатки.
Когда как. В некоторых случаях, наоборот, подчёркивает, выпячивает рельефно, наполняет. Но насчёт посёлка Фёдор прав. В сумерках тот смотрится гораздо уютней и симпатичней. И гулять по нему приятней.
Милая безыскусная провинция, тесное единение с природой. Улица, дома, а потом вдруг кусочек леса, и опять дома. Даже дороги не везде асфальтовые, просто хорошо утрамбованная земля.
Кира не задумывалась, куда они идут. Просто шла. А как ещё гуляют? Тем более Фёдор вёл себя достойно, не строил крутого знойного мачо, руки не распускал, а что-то там пытался рассказывать. Вроде как действительно про посёлок: «здесь у нас то, здесь это».
– А если вон по той дорожке идти, можно к реке выйти. Пойдём?
Кира не возразила. К реке, так к реке. Не всё ли равно?
Родной Кирин город тоже стоял на реке. Сразу на двух берегах. А сейчас такое чувство, что на одном. От Киры на противоположном. И нет ни моста, ни лодки. А может, и самого города нет, всего лишь детская фантазия.
Была история, да закончилась. Перевёрнута последняя страница, придавлена тяжёлым переплётом, отодвинута в сторону. А реальность вот такая. Нереальная. В ней больше не людей, а тварей, сумеречных существ. Это теперь истинный Кирин мир.
– И где же твоя река?
– Сейчас. Ещё немного осталось.
Кругом деревья, и никаких просветов между ними. За стволами новые стволы, переплетение густых ветвей. Дорожка уже не очень широкая и ровная, петляет, обходя большие берёзы и ели, спускается в овражки, прорезает густые заросли кустарника. Самый настоящий лес.
– Да! Совсем забыл! – внезапно спохватился Фёдор. – Тут как раз по дороге и есть главная достопримечательность. Развалины. Никто даже точно сказать не может, от чего они остались. То говорят, что раньше тут скит был. То, что какой-то помещик хотел себе замок построить. Ну а потом – или после революции, или в войну – разрушили. Осталось немного: стены, ямы, камни.
Ночью только на это и смотреть. Бродить в темноте в руинах, надеяться, что случайно не свалишься в яму. И что на голову тебе ничего не упадёт.
Большие деревья расступились, открыв взгляду полуразрушенные стены, несколько непонятных обветшалых построек.
– Можно наверх залезть, – объяснил Фёдор.
Наверх чего? Каменной кладки, которая, казалось, готова рассыпаться от одного недоброго взгляда?
У Киры вообще никаких исторических ассоциаций не возникло при виде этих развалин. Зато подумалось о заброшенных складах, типа строения номер тринадцать. Только тут живое не закатано в асфальт. Наоборот, оно здесь главное.
