Наверное, закатил глаза к небу. Судя по интонациям. Но Кира не смутилась и не упокоилась.
– Ну… не знаю, – протянула слишком многозначительно, придав лицу крайне задумчивое выражение. – Наверное, человеческие.
– Что за чушь? – отрезал Ши. – Просто посмотри. Может, обратишь внимание на что-то необычное.
– А сам не в состоянии посмотреть? – поинтересовалась Кира, снисходительно скривив губы, и Ши ответил с той же снисходительностью, вопросом:
– Сколько раз повторять? У меня не такое восприятие, как у обычных людей. Я вижу, чувствую и слышу то, что другим не полагается, а простое могу не заметить.
– Простое, но необычное? – насмешливо уточнила Кира.
– Да, – подтвердил Ши невозмутимо и добавил: – Или правда боишься?
На «слабо» решил взять? Да ладно. Кира даже оправдываться не станет и доказывать на словах ничего не станет.
Всё равно ей, куда идти и зачем. Лишь бы его рожу самоуверенную не видеть. Половину самоуверенной рожи. Глазки-то спрятаны под чёлкой. Удобно. Что угодно можешь говорить, и совесть не замучит.
В дом так в дом. И без его хвалёного сверхчутья понятно, что пусто там. Никого. Только «что». Сломанные доски, куски отвалившейся штукатурки, осколки стекла, пожухлые листья и мелкий мусор, занесённые ветром через выбитые окна и двери. Наверное, тут и холодно так, потому что насквозь продувается. Как будто на улице не лето, а поздняя осень, выстуженная, промозглая.
Надо было толстовку надеть. Но кто же знал?
И что, интересно, считать странным, когда кругом только стены, пол и потолок? Никаких вещей оставленных нет. Не то что крупных, например предметов мебели. Даже мелких. Видимо, люди в этом доме так и не обитали никогда.
Ни одной таинственной запертой двери. Собственно, и открытой ни одной. Пустые проёмы. Иди куда захочешь.
Самое странное здесь только необъяснимый холод, пробиравший до мурашек по коже. И с каждым шагом он становился всё сильней. Как в игре, в которой надо что-то найти, и тебе кричат, когда идёшь не туда: «Холодно! Ещё холодней! Сейчас совсем замёрзнешь!»
Нет тут ничего, и ходить не стоит. Может, Кире вернуться? Сказать, что странного не обнаружено. Даже способного хоть маленько заинтересовать. Ну, правда. Сейчас она дойдёт вон до того дверного проёма и сразу назад. А то околеет тут.
Ветер, ледяной, с силой дунул в спину и, показалось, проник насквозь, выстудил изнутри. Сердце остановилось на несколько мгновений, дыхание сбилось. И мысли сбились. Кира перестала ориентироваться в пространстве. Будто налетевший ураган свалил с ног, потащил за собой, перекувырнул несколько раз, и теперь невозможно понять, где верх, где низ, где она сама. И кто она?
Кира. Её зовут Кира. Само собой. Но почему-то впервые за всю жизнь ей не понравилось звучание собственного имени. И мысли по-прежнему путаются. Надо убираться из этого неприятного дома. Ничего тут нет.
На выход. Скорее.
Почему «скорее»? И почему Кира застыла неуверенно перед дверным проёмом, ведущим на улицу? Засомневалась, что сможет пройти через него.
Прошла. Без проблем. Она действительно живая.
Конечно, живая. Как же иначе?
А это кто стоит? Парень. Высокий. Белые волосы закрывают половину лица.
Это же Ши! Кто ещё? И что происходит? Кира будто мысленно разговаривает сама с собой. Задаёт вопросы, отвечает и изумляется сама себе.
Она, конечно, ненормальная, но не до такой же степени.
Голова немного кружится, и ощущение, будто неудержимым водоворотом затягивает вглубь. Вглубь себя. И там, внутри, темнота.
Не хочется туда. За что бы ухватиться, чтобы остановить движение? Ши…
Ши. Какое необычное имя. И сам он необычный. Немного жутковатый.
Приблизилась. Привычно вскинула руку, приложила ладонь к груди, поймала ритм.
Сердце бьётся ровно, размеренно. Даже не удивился её странному жесту. Стоит, ждёт, не шелохнётся.
Сам никогда не любил и от других к себе любви не требовал.
Аккуратно ухватил её ладонь, отодвинул от своей груди, но так и не выпустил из пальцев.
– Идём.
Повёл за руку.
Смотрел ей вслед и не понимал: плакать или смеяться?
Правда, для начала научиться надо. И плакать, и смеяться.
Почему она доверяет? Всем доверяет. И ему.
Ладно. С ним-то объяснимо. Старался. Не сунулась бы вчера куда не следует, сегодня бы не выделывалась. Даже спрашивать не стала бы – зачем? Послушно потопала бы, куда велел.
Хотя и сейчас потопала, пусть и демонстративно повыступала для начала.
