выезжал за пределы своей цитадели. Переводчика Тибо прихватил, так как опасался, что познаний герцога не хватит, чтобы подробно описать план, а влюблённого военачальника интересовала каждая мелочь, касающаяся предмета его обожания.
Роскви намеренно тянул время, спутники долго ехали молча. Тибо мрачно посматривал по сторонам: когда он был трезв, то становился необычайно скрытным, особенно если дело касалось сердечных дел. Даже самые близкие не посвящались в его любовные увлечения, а тем более если вопрос становился настолько серьёзным. Граф не навязывался, он знал, что голубок уже в его руках.
– Ты вряд ли понравишься ей, – без обиняков начал Роскви, словно их не разделяла ночь и разговор продолжался со вчерашнего вечера. – Они сами выбирают себе мужей.
– Почему?
Граф критически окинул взглядом огромную нескладную фигуру Тибо. Все эпитеты были уместны: крепость, сила, мощь, но не красота. К тому же молодой вождь был равнодушен ко внешнему виду и при своих возможностях довольствовался малым. Он ходил в сильно потёртых сапогах и видавших виды доспехах. Если Тибо привыкал к чему-либо, то не расставался с этим долгие года, и его старой матери стоило огромного труда, чтобы убедить сына: старьё пора заменить. Выбрасывать привычные и дорогие сердцу вещи воин не спешил.
– Тебе надо немного принарядиться.
– Если надо, то… – Тибо нехотя сделал уступку. – Этого будет достаточно?
– Не думаю.
– Тогда зачем стараться?
– Следует произвести впечатление. Хорошее.
– На кого?
– На неё!
– А где
– Будет, не дёргайся.
– Каким образом?
– Можешь поехать к ним и попробовать завоевать её сердце, но у тебя ничего не получится. Можно попасть к ним в плен, но и тогда она не выберет тебя, – граф, казалось, не замечал отчаяния приятеля, перечисляя его сомнительные шансы на успех. – Ха-ха, тебя продадут. Ни любви, ни свободы, ни титула, ни денег…
Роскви развеселился над собственной остротой. Тибо начал терять терпение. Злым эхом прозвучал его голос:
– Ты мне это хотел предложить?
– Нет, конечно, – спокойно продолжал герцог. – Я перечислил твои возможности, если бы не было меня. Я предлагаю верный, но трудный путь. Очень непростой. Сможешь ли ты? Согласишься ли? Не знаю…
Роскви сделал вид, что колеблется. Он отлично играл свою роль. Страсть Тибо всё более распалялась.
– Говори, я, кажется, на всё согласен. Ты можешь сделать так, чтобы и она, как и я, ничего и никого не замечала вокруг, кроме…
– Могу. Я выкраду её для тебя.
– Она обозлится, и ничего у нас не получится, – разочарованно протянул молодой вождь.
– Истинной причины она знать не будет. Сделаем вид, что хотим выкупа или ещё чего-то… Немного помучаем.
– Нет, – твёрдо сказал Тибо.
– Так нужно. Мы не станем её калечить.
– Нет, недопустимо.
– Хорошо, забудь! Найди себе простую крестьянку и не заморачивайся!
Повисло тягостное молчание. На лице Тибо отразились следы мучительной внутренней борьбы. Граф не торопил, он изредка украдкой поглядывал на собеседника, спокойно продолжая путь. Наконец молодой вождь сдался.
– Ты точно не причинишь ей вреда?
– Слово друга! Мы только попугаем немного, чтобы освобождение было для неё подарком свыше. «Спасителем», естественно, будешь ты.
– Каким образом?
– Увидишь. Я тебя предупрежу, что надо делать.
– Она могла видеть меня на пиру. Вдруг узнает?
– Не обольщайся. Коринн тебя не запомнила. Красавица так боится общества мужчин, что ничего не замечала вокруг себя.
– Я не умею лгать.
– Этого не понадобится. Я всё с удовольствием возьму на себя.
