– Нет. Без нас всё, что они делают, вообще теряет смысл. Мы можем оправдать или нет все их старания. Кто-то должен унаследовать землю. Женщина постоянна, предсказуема и уязвима. Под яркими нарядами часто скрывается серая посредственность. Слабая половина человечеств должна вести себя незаметно и скромно, чтобы выжить. Наше воинство нарушает все правила – людские и небесные… В природе так заведено: неброская уточка скрывает под своими крыльями гнездо. Так заведено богами. Просто нашим поселенкам не оставалось выбора. Они погибли бы, смирившись, и тогда женщины попытались бороться и продлить род единственно возможным способом. Бывшие бродяжки стали вольными амазонками. Пока есть единство, мы неуязвимы. Однако всё может измениться… Мы успокоимся, почивая на лаврах, и вера ослабнет. Тогда многие предпочтут вернуться в привычный мир – мир, принадлежащий мужчинам. Возможно, идя обособленной дорогой, воительницы не могут пересечься с теми, кто действительно заслуживает продолжения в веках. Одно могу точно сказать: победит не тот род, что легко истребляет другие племена: они, как правило, не способны сохранить и собственных детей. Слишком много агрессии. Она подчас не управляема и разворачивается на своих. Женщины пытаются смягчить удары судьбы, но силы неравны. Нет, победит тот род, чьи мужчины способны не только защищать, а в большей мере работать на племя. Истово повышать его благосостояние, не нарушая заповеди богов. Им необходимо также и высокое умение беречь и любить свою женщину, своих детей, свой мир…
– Берт говорит, что надо любить всех – и чужих детей, и других людей, и мир вокруг.
– Правильно. Только тяжело очень. Поэтому многие предпочитают ограничиваться любовью к себе.
Архелия замолчала, потом встрепенулась, будто вспомнила нечто важное:
– Как Гунда? Выздоравливает?
– Знахарка сделала, что могла. Гной начал течь из раны, пришлось удалить одну грудь, чтоб не умерла.
– Здорово ей досталось в последнем бою.
– Гунда быстро идёт на поправку. Смеётся, что теперь удобнее будет тетиву натягивать: ничего лишнего не мешает.
– Так её же в левый бок ранили?
– А она левша!
– Вот повезло.
– Таких «везунчиков» после каждого боя всё больше. Мне столько лучниц не надо…
Хельга и Архи долго не могли расстаться. Переговорено было, казалось, всё, но снова и снова всплывали свежие темы для обсуждения. Пребывание охотницы у госпожи затягивалось. Архелия решительно остановила бесконечные беседы и почти силой выпроводила Хельгу вон из крепости – продолжать начатый путь. Предварительно дочь барона взяла слово с подруги, что по возвращении та даст ей знать, где находится герцог. Предводительница намеревалась сама навестить давно брошенный дом и родителей. Нейт также следовало представить старикам. Девочка же бредила встречей с любимым братиком. Да и Архелии не терпелось увидеть сына. Теперь она лучше понимала чувства охотницы, расставшейся сразу с двумя детьми. Если, не видя родителей, дочь барона слегка скучала, то без сына выла от тоски. Встречи же с отцом ребёнка Архи стремилась избежать любыми способами.
Зима тянулась бесконечно. Нейт росла и всё больше беспокоила мать. Уж больно отличалась она от своих сверстниц. Нет, она ничем не походила на свою воинственную родительницу, но слишком легко давались ей науки, в которых сломали бы голову и учёные мужи. Архелия обнаружила в крепости Хозяина неплохую для тёмных в времён библиотеку, которой он вряд ли пользовался. Несколько толстых и пыльных фолиантов за ненадобностью лежали в самых дальних углах замка. Дочь барона сперва сама обучала девочку всему, что знала. Когда её возможности были исчерпаны до дна, пришлось искать старых учителей, которые ещё помнили самого Исама озорным и смекалистым пареньком. Архелия доверила ребёнка их заботам и успокоилась, а рано. Педагоги быстро отказались от занятий, утверждая, что маленькая Нейт всё схватывает с полуслова и повторения не требует. Мать терялась в догадках: для чего богиня одарила слабое дитя столь щедрыми дарами? Будущее дочери пугало непредсказуемостью.
Тем временем из городища пришли нерадостные вести: умерла старая колдунья. Архи сама отправилась в старое поселение амазонок, чтобы проводить в последний путь добрую женщину, которая не жалела себя, помогая несчастным девушкам-воительницам. С почестями, достойными знатной особы, предали они прах усопшей земле. Рядом высился холмик могилы старика-ухажёра и бывшего возлюбленного Архелии – Исама. Предводительница амазонок поспешно покинула место, где присутствие красавца-воина ощущалось почти физически. Переступив порог вечности, Исам вдруг стал ближе к Архелии. Она боялась привязаться к духу умершего любимого. Ведь она не могла быть с ним после смерти так же, как и с живым человеком.
Со смешанным чувством робости и тепла вошла дочь барона под кров домика, где провела большую часть своей военной жизни. Зимнее пристанище предводительницы было по-прежнему уютным. В нём теперь единолично жила и правила охотница.
– Располагайся, – Хельга кивнула на широкую лавку, некогда служившую кроватью Архелии.
– Спасибо, – излишне вежливо поблагодарила предводительница и улыбнулась своим мыслям.
Дочь барона решительно подтянула стол к себе и устроилась так, чтобы и полулежать, и одновременно дотягиваться до еды, расставленной на нём. Нейт и Хельга примостились рядом, а Ортрун и Фахад сели за его противоположную сторону.
– Скорбный повод у нашей встречи, – заметила Ортрун.
Нейт не ленилась переводить Фахад слова подруг. Золотая воительница потихоньку осваивала чужую речь, но отказываться от услуг девочки в присутствии Архелии не спешила.
