– Давайте о знахарке поговорим. Мы недавно присоединились к вам. Я мало знала бедную женщину, но ваши слёзы свидетельствуют, что потеря велика. Расскажите о её жизни и смерти.
Трёх подруг не надо было долго упрашивать. Они по очереди пересказывали всё, что помнили о доброй колдунье. Историю с вампирами военачальницы умолчали. День был не подходящим для упоминаний «нечисти». О последних часах жизни старушки могла поведать одна Хельга, которая обычно проводила возле постели умирающей долгие последние вечера, спешно завершив дневные хлопоты.
Свой рассказ охотница отчего-то начала с того, что сообщила об отсутствии в крепости барона Клеппа, о нелёгком возвращении в городище и об известии, которым встретили её сёстры-близнецы, успешно заменившие теперь временно отсутствующих подруг-предводительниц во всех трёх цитаделях. Хельгу оповестили, что знахарка слегла.
Не отдохнув с дороги, охотница помчалась к домику старушки. Во дворике хозяйничала юная девушка-новобранка. Хельга приветливо махнула ей рукой и вошла внутрь жилища. Когда глаза женщины привыкли к полумраку, она смогла разглядеть колдунью, лежавшую под несколькими пледами. Старушку знобило. Дом был прибран, и заманчиво пахло едой. Дежурная воительница старательно исполняла поручения.
– Вернулась, ненаглядная. Я боялась, что не дождусь, – колдунья с усилием разлепила отёкшие веки.
– Не говори так, будто уже собралась покинуть нас, – Хельга села на кровать рядом с больной.
– Собралась, – спокойно подтвердила старушка. – Пора мне, дед, поди, заждался.
– Да будете ли вы там вместе? Вы же не муж и жена, – Хельга, казалось, предприняла слабую попытку отговорить добрую знахарку от неминуемого исхода.
Больная еле заметно улыбнулась наивной женщине:
– Кто хочет быть вместе, тот будет. Я любила сердечного друга, не обижала. Он тоже не предавал и заботился. Чего ещё нужно двум старикам?
Знахарка, разбередив воспоминания, тихо заплакала, слеза растеклась по руслам морщинок из уголка глаза.
– А как же мы без тебя? Кто девушек лечить будет? – Хельга постаралась придать голосу жизнерадостность, чтобы приободрить приунывшую старушку, но голос предательски дрогнул.
– Я тебя всему научила.
– Я была плохой ученицей.
– Нет, очень хорошей. Ты была мне дочкой. Я спокойна – у тебя теперь есть защитник. Есть дети. Берт – хороший человек, я доверяю ему и могу тебя на него оставить.
– Перестань. Ты поправишься, – ком в горле всё разрастался, перекрывая дыхание и мешая говорить.
– А я не больна… Пообещай мне, что поскорее вернёшься к семье.
– Как богиня отпустит.
– Я попрошу её, когда увижу там… И за Архелию, и за Нейт…
– Архи такая жизнь устраивает.
– Её жизнь как проклятие. Может, она обманывает себя, что не хочет изменить пути.
– Мне жаль Архелию. И я побуду с ней пока.
– Тебе решать. Ты преданная, честная. Всегда восхищалась тобой.
Хельга из последних сил сдерживала слёзы, наворачивающиеся на глаза. Знахарка устала от разговора и сомкнула веки. Охотница, не шевелясь, сидела рядом. Вошла девушка-дежурная и поставила на стол еду – лепёшку, жареную рыбу и кувшин с горячим настоем трав. Добрая старушка слегка кивнула и попросила:
– Поешь со мной.
Охотница робко подсела к столу. Голод давал о себе знать. Последние сутки в пути Хельга ничего не ела, торопясь вернуться в городище. Юная воительница порхнула к ложу умирающей:
– Вы будете есть?
– Рыба?
– Да.
– Он так любил рыбу… – голос старой женщины угасал вместе с хозяйкой.
Девушка терпеливо ожидала ответа у кровати больной, но знахарка не шевелилась. С сомнением дежурная наклонилась, вглядываясь в лицо подопечной, но быстро выпрямилась и оглянулась на Хельгу. Их взгляды встретились. Охотница всё поняла, еда выпала из её рук, она рванулась к кровати колдуньи. Всё было кончено. Смерть уже соединила в небесах две половинки одной земной любви – добрую знахарку и её балагура-«ухажёра».
Когда Хельга кончила повествование, все присутствующие плакали. Больше всего слышно было Нейт, которая не привыкла ещё таить своих слёз. Расстроенная девочка прижалась к матери. Архелия гладила каштановые кудри и как могла убаюкивала горе дочери:
– Не переживай, она была чиста перед богами. Ей нечего бояться. Колдунья никогда не желала зла другим. Она покинула грешный мир легко.
