что ему удалось проскользнуть сюда и поговорить с тобой.
Я ждала.
Он склони голову набок, глядя на меня.
— Какое значение это имеет для тебя?
Ох, нет. Я не попадусь на это.
— Это правда? — упорствовала я, в груди потяжелело.
— Я всегда был честен с тобой.
—Только были не особо конкретны, — выпалила я. Это всегда была его лазейка. Я не забыла, с кем имею дело.
Он проигнорировал мой выпад. — ... так что, да, исследования выглядят многообещающе. Но нам нужны денежные средства от военных, для того, чтобы продолжить исследования, и для этого, мы должны выиграть испытания. Испытания, к которым ты еще не квалифицирована.
Я даже не хотела знать, что значит быть "квалифицированной".
Дрожа, я подтянула колени поближе. Если он говорил правду об исследованиях, тогда, неожиданно все, чего я хотела, показалось мне таким маленьким и незначительным. Кто я такая, чтобы ставить свои мечты и желания превыше тех, кто пытается выжить?
— Но, 107, для тебя самое главное, это принятие того, кем ты являешься, чтобы возродить свой потенциал. Ты чудо человеческой изобретательности и научного прогресса. — Он показался слишком довольным собой.
Отвратительно.
— Тебя не создавали для средней школы, свиданий и футбольных игр, — сказал он с презрением.
Мой мозг мгновенно воспроизвел те яркие моменты в машине Зейна, и мое лицо вспыхнуло, и залилось румянцем. Сколько именно видели GTX?
— Ты предназначена для гораздо большего, — продолжил Джейкобс. — Использовать новые навыки, убивать врагов, спасать жизни. Вот кто ты.
Я встала и подошла ближе к стеклянной стене.
— Вы имеете виду, кого-то, кто слепо следует приказам, прыгает по команде, того, кто держит поводок, и причиняет боль или убивает людей без сожаления, включая таких же гибридов, как и я? - спросила я. - Это то, что вы имеете в виду, правильно?
Его губы сжались.
— Марк слишком много говорит.
— Тогда, я полагаю, что это правда.— Я скрестила руки на груди.
Джейкобс нетерпеливо отмахнулся от моих слов.
— Сейчас это не имеет значения. Все, что я прошу тебя сейчас сделать, это то, что ты делала раньше. — Он склонился ближе к стене и уставился на меня, как будто мог заставить меня, что-то сделать.
— Переоденься. Убей мышь. Шажки младенца, 107. Вот и все.
Да, и если я позволю ему, такими шажками он отправит меня прямиком в ад.
Я вернулась на свою кровать.
Он вздохнул.
— Ты же знаешь, что я могу сделать это болезненным для тебя.
Я с трудом сглотнула. Я знала это. Слишком хорошо знала. И, это может быть, даже не будет пыткой ради пыток, но просто чуть больше медицинских тестов. Они были достаточно ужасны.
Он покачал головой.
— Я не понимаю, почему ты сопротивляешься.
— Потому что сопротивление, это единственное что у меня осталось, — огрызнулась я. Независимо от боли, которую он причинит мне, эта боль будет слабее чем та боль, которую я почувствую сдавшись.
— Если бы я открыл дверь твоей комнаты прямо сейчас, куда бы ты пошла? — Потребовал он. — Кто будет искать тебя? Кто будет счастлив, видеть тебя?
Его слова задели глубокие раны, когда я посмотрела на него.
— Правила...
— О, да. Правила сильно ограничивали твою жизнь. — Он закатил глаза. — Ты искренне верила в них? В то, что если ты будешь страдать от этих ограничений, твоя человеческая жизнь, будет полна друзей и любимых?
Я открыла рот, чтобы возразить.
Он цокнул языком. — Ты думаешь, я не знаю, как сложно тебе было влиться? Подстроиться, чтобы вписаться?
Я почувствовала в его словах истину, но покачала головой. — Потому что я боялась выделиться, — запротестовала я. — Я думала, что вы охотитесь
