подумать о том, что это означает, пока они получали свои инструкции. Поскольку Дина была Диной, она в первый миг предположила: ее задание настолько важное, что его приберегли напоследок, однако к тому времени, когда Спарки наконец произнес ее имя, она успела прий- ти к прямо противоположному выводу. Сердце ее отчаянно колотилось, кончики пальцев кололо, во рту пересохло.
– Дина, – начал Спарки, – ты у нас самая незаменимая.
Она прекрасно поняла, что это означает на бюрократическом языке: будь у нас такое право, мы бы просто выкинули тебя за борт.
– У тебя уникальный набор квалификаций, и мы все ценим твое отношение к работе.
До сих пор он ничье отношение к работе даже словом не упомянул.
– Как мы понимаем, добыча ископаемых на астероидах, которой ты посвятила свою карьеру, – долговременный проект. Однако сейчас все мы решаем краткосрочные задачи.
– Это мне ясно.
– Твое задание: помогать Айви и приглядываться, где твои великолепные умения будут полезны остальным. У Федора и Зика всего по две руки для работы в открытом космосе. Могут твои роботы им пособить?
– Если вдруг потребуется резать железо, они справятся просто замечательно, – хмыкнула Дина.
– Вот и хорошо, – кивнул Спарки, пропустив весь заряд сарказма мимо ушей. В уме он уже закончил беседу с ней и пережидал несколько мгновений, полагающихся на ничего не значащие шутки, чтобы потом перейти к отдельному совещанию с Дюбом и Конрадом.
Дину это задело. Только разве может она позволить себе эмоции в такой момент?
Возможно, дело в том, что для эмоций имеется веская причина.
Она уже открыла рот, чтобы попрощаться со Спарки – и передумала.
– Минутку. Я не спорю с тем, что вы сказали насчет краткосрочных задач. Я все прекрасно понимаю. Но если, а вернее, когда этот Облачный Ковчег заработает, вы ведь сами знаете, какая следующая цель?
Спарки такой ответ не обрадовал. Но он скорее удивился, чем осерчал.
– И какая же?
– Людям надо где-то жить. Поскольку поверхность Земли будет выжжена, жилища придется строить на орбите из того материала, до которого удастся дотянуться. То есть из астероидов. В которых, благодаря Агенту, недостатка не будет.
Спарки закрыл лицо ладонями, шумно выдохнул и около минуты сидел неподвижно. Когда он убрал руки, Дина увидела слезы у него на глазах.
– Перед совещанием я написал полдюжины прощальных писем семье и друзьям. И собираюсь продолжить после совещания – список у меня длинный. Хорошо, если я успею дойти до половины еще до того, как получателей убьет Каменный Ливень. Я это все к тому, что мысли у меня сейчас, как у ходячего мертвеца. Кем я, в сущности, и являюсь. Но это как раз и неправильно. Я должен был сам подумать о том, о чем подумала ты. О будущем, на которое ты и немногие другие можете уповать, если все остальное сработает.
– По-вашему, я уповаю именно на такое будущее?
Спарки поморщился.
– Я не в том, что ваше будущее прекрасно – но по крайней мере о нем есть смысл думать. И я с тобой сейчас не спорю. Только что я могу для тебя сделать?
– Просто прикройте меня, – ответила Дина. – Не дайте им закрыть проект. Разобрать моих роботов на запчасти. Вы хотите, чтобы сейчас я занялась чем-то другим – я не против. Но к тому времени, как с Белых Небес хлынет Каменный Ливень, у Облачного Ковчега должна быть вменяемая программа по переработке астероидов, иначе у человечества нет никаких шансов пережить на орбите несколько тысячелетий.
– Я прикрою тебя, Дина, чего бы это ни стоило, – кивнул Спарки, машинально бросив взгляд в сторону двери, через которую ранее вышла президент.
На момент А+0 среди двенадцати человек экипажа Международной космической станции был лишь один русский: подполковник Федор Антонович Пантелеймонов. За плечами пятидесятипятилетнего ветерана было шесть орбитальных полетов и восемнадцать выходов в открытый космос, и он слыл серым кардиналом отряда космонавтов. Такая ситуация была довольно необычной. В ранние годы, когда экипаж МКС в среднем состоял из шести человек, в норме среди них было как минимум два космонавта. Проект «Амальтея» и тор расширили максимальную вместимость станции до четырнадцати человек, русских среди них обычно было от двух до пяти.
Луна разрушилась за две недели до того, как Айви, Конрад и Лина должны были вернуться на Землю, на смену им ожидались двое русских и британский инженер. Поскольку корабль и экипаж были готовы к запуску, Российское космическое агентство – Роскосмос – не стало его откладывать, и «Союз» стартовал с Байконура в А+0.17.
Корабль пристыковался к «Иззи» без происшествий. В отличие от американцев, предпочитающих ручную стыковку, русские давным-давно автоматизировали весь процесс.
«Союзы» – рабочие лошадки, доставлявшие людей в космос уже не один десяток лет, – состояли из трех отсеков. В приборно-агрегатном отсеке на
