Возможно. Однако Фекла выросла в обществе, где подробности принято держать при себе и сообщать по мере необходимости. Избыток информации запутает ее, вгонит в скуку и в конце концов разозлит. Болтунов она презирала, как бизнесмен – транжир. Все, что ей нужно – знать свою задачу.
По той же причине трудно было понять, что у нее в голове, но это как раз Айви не смущало. В большой организации с иерархией армейского типа нельзя быть для каждого другом и дорогим коллегой. Маркус это понимал, потому его и назначили старшим. Айви больше годилась для управления уютной лавочкой, какой была «Иззи» на момент Ноля. Там Маркус бы все лишь испортил.
– История с Джулией нас только понапрасну отвлекает, – сказала наконец Айви. – У меня есть дела гораздо важнее. Если мы ее раздуем, это сработает против нас – Джулия получит над нами больше власти, чем того заслуживает. Но и закрывать глаза на ее деятельность мы тоже не можем.
Фекла кивнула. Хорошо.
– Я хотела бы отправить тебя в ее гептаду, – продолжала Айви. – В роли главы службы безопасности Маркуса. Понимаешь? Визит будет официальным. Ты объяснишь, что их Система ситуационного мониторинга не вполне исправна и требует починки во избежание опасных последствий. Дальше просто слушай, что она тебе скажет. Думаю, она попробует переманить тебя на свою сторону. Она со всеми так делает. Ты стала бы для нее особо крупным уловом.
– Если она так и сделает, мне тогда как поступить? – уточнила Фекла.
Всю глубину наивности Айви можно понять из того, что сперва она даже не поняла вопроса. И только потом сообразила, что Фекла предлагает сделать вид, будто поддалась на уговоры. Вызвалась стать агентом Айви на службе у Джулии.
Фекла стоически наблюдала за Айви, пока до той не дошло.
– Я советую сразу ничего не предпринимать, – в конце концов ответила Айви. Сказать по правде, не от избытка хитрости, а из робости.
– Разумеется, – согласилась Фекла, – с ходу броситься ей в объятья – плохая тактика. Она заподозрит.
Айви ничего не сказала, и Фекла объяснила:
– Я встречала многих, кто думает так.
«В отличие от тебя, моя дорогая».
– Я предлагаю сначала доложить мне обо всем, а уж потом мы решим, что делать.
– Мы?
– Я. Я решу.
– Хорошо, что мы разговариваем здесь. В «банане», – сказала вдруг Фекла.
– Тебе здесь нравится?
– Дело не в том, где мне нравится, – удивилась Фекла. – В «банане» безопасней.
– Ты хочешь сказать – от болидов?
Фекла мотнула головой:
– От Грайндстаффа.
Потом она встала – осторожно, чтобы не взлететь и не врезаться головой в потолок – и вышла, оставив Айви с кучей вопросов. Она что, только что дала старт проекту по созданию на Облачном Ковчеге внутренней шпионской сети? И как теперь объяснить это Маркусу? Ужаснется ли он – или, наоборот, горячо одобрит? И что она почувствует по поводу той или иной реакции? Когда уже, черт возьми, вернется Дина и они смогут все обсудить за стаканчиком алкоголя?
И что имела в виду Фекла в самом конце, когда говорила про безопасность «банана»? Его сконструировали давно, еще до Ноля, к ССМ подключили значительно позднее и на живую нитку. Похоже, Фекла намекала, что раз уж Спенсер может отключать капли Джулии от ССМ, не исключено, что он также прослушивает другие объекты Облачного Ковчега, включая Парк, Бункер и кабинет Маркуса.
«Я встречала многих, кто думает так», – сказала Фекла. Она имела в виду русских военных и разведчиков, у которых мысли были профессионально деформированы в соответствующем ключе. Быть может, Фекла тоже когда-то прошла соответствующую подготовку. Если она действительно станет агентом у Джулии, как проверить, что она честный агент, работающий на Айви, а не двойной, работающий на Джулию?
Из-за встречи с атмосферой «Имир», уносясь по новой орбите прочь от Земли, неторопливо вращался. Точные параметры этой орбиты вычислили минут через пятнадцать-двадцать, после чего стало ясно: на то, чтобы принять меры к своему спасению, у них меньше четырех часов.
Пройди все идеально, запуск реактора замедлил бы «Имир» настолько, что для встречи с «Иззи» потребовалось бы лишь несколько совсем незначительных
Это число – расстояние между Землей и «Имиром» в верхней точке орбиты – напрямую зависело от скорости в нижней точке. Поскольку корабль «рухнул» к Земле с очень высокого апогея далеко за лунной орбитой, с атмосферой он встретился на огромной скорости. Вся та скорость, которую он потерял за счет торможения ядерно-ракетным двигателем и от трения о воздух, в переводе на орбитальный язык означала существенно более низкий последующий апогей, до которого – в зависимости от того, что покажут расчеты – оставались часы, дни или даже недели.
