понимая, что после этого прыжка ему уходить некуда, и две очереди слились в одну. Пули хлестнули по стене над головой офицера, стреляющий противник неестественно выгнулся в спине и рухнул. Рядом с ним упал второй, хватаясь руками за простреленную голень, и скатился вниз по ступеням, истошно вопя от боли. Харитонов вскочил на колено, нашаривая рукой в подсумке магазин к пистолету, и увидел Краба. Боец сидел, прислонившись спиной к стене, его голова была обильно залита кровью, в руках он сжимал автомат Кота.
— Краб! Осмотри Кота! — капитан перезарядил пистолет и рывком вскинул его в сторону торгового зала, выискивая возможных противников. — Сможешь?
— Убили Кота, — с трудом выдохнул боец. — Сердце навылет… И Чука я не донёс… — Он бессильно уронил голову на грудь. — Совсем чуть-чуть не хватило…
— Товарищ капитан! — со второго этажа сбежал Шмель с пистолетом наготове. — Дождь начался!
Он увидел тела погибших товарищей и остановился, умолкая на полуслове.
— Что с доктором? — Харитонов бросил взгляд поверх раскуроченных пулями книжных шкафов в сторону выбитых витрин. На улице хлестал ливень, и вода падала с неба сплошной стеной.
— Цел, — ответил Шмель. — Я отвел его в угол, на втором этаже никого нет.
— Берем наших и идем туда, — приказал капитан. — Не хочу, чтобы их сожрали эти твари.
Офицер поднял руку с пистолетом, прицеливаясь в воющего от боли у подножия лестницы зараженного врага, но стрелять не стал. Он прислушался к беспорядочной стрельбе, доносящейся с улицы, и убрал оружие в кобуру. Харитонов взвалил на себя труп Кота и побрел вверх по лестнице.
— Краб, собери стволы, сколько успеешь, — сказал он. — Только не опоздай. Они уже бегут.
Разведчики добрались до второго этажа, опрокинули один из книжных шкафов и уложили на него тела погибших. Капитан вытащил из разгрузки Чука ПНС, зажег факел-свечу и бросил её под тела, поджигая книги. Высокотемпературное пламя воспламенило бумагу практически мгновенно, и тела погибших поглотил быстро разгорающийся костер.
— Три ствола, шесть неполных магазинов, — негромко произнес Краб, нетвердой походкой приближаясь к погребальному костру с охапкой оружия в руках. — Две гранаты.
Он остановился возле пылающего шкафа и посмотрел на языки пламени.
— Пойдет, — безразлично оценил офицер, не сводя глаз с костра. К огню подошел доктор Иванов, но ничего не сказал, и секунд десять все стояли молча, разглядывая пылающие тела погибших. Беспорядочная стрельба на улице стихла, и Харитонов неторопливо произнес: — Зажжём напоследок.
Погруженный в полумрак дождливой ночи Новый Арбат представлял собой жуткое зрелище. Затянутое грозовыми тучами небо освещали кривые разряды молний, вспыхивающие над пылающими городскими кварталами. Хлещущий с небес ливень гасил мелкие очаги огня, но был не в силах залить крупные пожары, пылающие внутри зданий. Вырывающиеся из окон многоэтажек длинные языки пламени трепетали на сильном ветру, мечущимися бликами освещая широкий проспект, захламленный разбитыми рекламными щитами, рухнувшими вывесками и множеством брошенных автомобилей. Более мелкий мусор разглядеть было невозможно, ибо проспект был заполнен бесконечной массой существ, некогда бывших людьми. Стотысячная толпа единым потоком текла по проспекту, издавая исступленный хрип, и звук этот сливался с топотом ног и шумом ливня в единый непрерывный низкий гул. Живое море обтекало замершие посреди улицы боевые машины и рвалось дальше, в поисках пищи. Запах человеческой плоти, исходящий от стальных коробок, дразнил страдающих от лютого голода мутантов, некоторые из них пытались царапать броню в попытке добраться до людей, в ужасе затаившихся внутри боевой техники. Но сталь не поддавалась, и голодное море текло дальше, к подъездам домов, из которых дразнящие запахи шли ещё сильнее. Там, в квартирах, укрылась пища, забаррикадировав двери и ощетинившись оружейными стволами. Те, кому не хватило места или времени, чтобы укрыться за надежной броней. Они будут отчаянно отбиваться, выпускать потоки пуль, бросать гранаты и бутылки с горючей смесью, лить пылающий бензин и взрывать лестницы… Но ни перебить, ни испугать владеющую городом шестимиллионную толпу, объединенную всепоглощающей жаждой плоти, они не смогут никогда. Кто-то из них выживет и на этот раз, и на следующий, и даже после, чтобы вот так же забиваться в стальные коробки и бетонные убежища при первых каплях дождя. И так будет происходить до тех пор, пока последний из них не будет сожран или не станет частью вечно голодного потока.
Бескрайняя толпа мутантов текла по проспекту вдоль длинного приземистого здания из стекла и бетона, на втором этаже которого, в разбитом пулеметной очередью окне, неподвижно стоял вооруженный человек в ОЗК и противогазе с замкнутым циклом. Человек молча смотрел вниз, на хрипящее от голода и ярости живое месиво, и месиво замечало его присутствие. Мутанты задирали головы, корчась в бешеном оскале, но заполучить столь близкую пищу были не в силах. Ибо в здании бушевал пожар. Первый этаж был охвачен огнем, источая густые клубы дыма из разбитых витрин, а ведущая на второй этаж лестница представляла собой один сплошной костер из шкафов и тысяч книг, выброшенных на ступени. У подножия лестницы, обезумев от ужаса, истошно кричал человек с простреленной голенью. В метре от него, надсадно хрипя, толпились мутанты, сверкая налитыми кровью глазами, и жадно тянули руки к добыче, но жар близкого пожара заставлял их отшатываться назад. Находящийся на грани помутнения человек пытался отползать от них ближе к огню, но пылающие за спиной языки пламени причиняли ему жестокие ожоги, и он кричал ещё сильнее, возвращаясь обратно. Одежда на нем раскалилась и плавилась, курясь легким дымком, дразня мутантов запахом жареной плоти.
