Решив, что и ведьма, и кузня им без надобности, Арьята повела спутников к приветливо распахнутым дверям корчмы.
В отличие от Ништявы с тамошним заведением, местная корчма и лепившиеся вокруг нее домишки выглядели куда опрятнее. Из полутемного нутра здешнего шинка тянуло прохладой. Земляной пол оказался посыпан зернистым охристо-рыжим песком. Хозяин, плотненький, лысоватый человечек с круглой, аки блин, физиономией, брезгливо воззрился на ввалившихся в его заведение замурзанных оборванцев. Вошедшие более всего напоминали остатки нарвавшейся на стражу разбойной банды. От «банды» изрядно попахивало болотом. Правда, заметив у самой младшей за спиной гитару, взгляд корчмаря обрел толику гостеприимности. Но даже лучившейся дружелюбием Арьятиной физиономии было недостаточно, чтобы кардинально изменить первое впечатление в лучшую сторону.
Усевшись за дальний стол, четверка долго шушукалась, звеня немногочисленными гривенками. В конце концов оборванные посетители определились, сделали нехитрый заказ и вернулись к тихому разговору.
– Чего это за тип сегодня привязался к нам в развалинах? – задал Эдан давно мучивший его вопрос. – И кто такие Столпы Стихии?..
– Думаю, более правильно было бы назвать их богами, – откликнулась Арьята. – По крайней мере, до прихода новой веры люди воспринимали их именно так.
– По-моему, это ересь! – буркнул Эдан, которому с младых ногтей вдалбливали в голову постулаты христианства.
– Я не о теософии, а о реальном положении вещей. Религии возникают и исчезают, а реальность остается. От того, что ты убедишь себя, будто у Иленки на плече нет никакой кошки, Фроська существовать не перестанет, – пожала плечами Смерть. – Этот мир зиждется на четырех первостихиях, а Столпы присматривают за ними.
– А этот тип?
– Часовщик? Он присматривает за временем. Следит, чтобы все шло своим чередом: день сменялся ночью, лето – осенью… Но он почему-то возомнил себя властным над жизнью и смертью. И тщетно пытается отъесть кусок, который ему не по силам прожевать. Ибо даже мне эта власть не дана.
Иленка с Эданом изумленно воззрились на Арьяту. Как это не дана? А что же в таком случае делает Смерть? Девчонка усмехнулась, заметив невысказанный вопрос.
– Я не могу отнять чью-то жизнь, равно как и вернуть. Просто слежу, чтобы никто не вмешивался в естественный процесс существования, исправляю ошибки и щелкаю по носу всяких зарвавшихся личностей. Потуги же Часовщика просто жалки, но иногда он выводит меня из себя. Самым удачным его ходом стало создание некромантии – магии противоестественной и расшатывающей равновесие мира. Но с некромантами можно полюбовно договориться. Все-таки они ребята неглупые, понимают, что рано или поздно им придется иметь дело лично со мной… К тому же иногда их знания очень полезно использовать для исправления некоторых моих недосмотров. А с Часовщиком договориться нельзя, – вздохнула менестрель. – Он тщетно пытается подчинить меня себе, и это смешно…
– Почему? – не удержалась от вопроса Иленка.
– Потому что однажды я приду и за ним, – пожала плечами Арьята. – Все в этом мире имеет начало и конец. Что-то создается, а что-то разрушается. Правда, в последнее время почему-то разрушается больше… И Столпы в этом правиле не исключение. Но когда придет время Часовщика, я не знаю, поэтому приходится мириться с тем, что есть.
– Он опасен?
– О да, а еще упрям, тщеславен и не слишком разборчив в методах достижения целей.
– Слушай, daeni, – подал голос Поводырь, – а он не мог запутать жизнь Эдана на его брата, или как там между ними случилось?..
Арьята рассеянно кивнула. Да, Гадес вполне мог осуществить такую мерзость. Только вот зачем это ему? Смерть задумалась, сцепив руки перед лицом и глядя поверх скрещенных пальцев на Эдана. Тот, нахохлившись, привалился к стене, зябко обхватив себя руками.
– Я только одного не пойму, – задумчиво протянула менестрелька, – на кой ляд ты ему сдался, болезный? Ты уж прости меня, Эдан, но более заурядного человека я еще не встречала.
– А вдруг его ждут великие свершения? – иронично хмыкнула Иленка. – И он повергнет в прах само время? Давайте, когда придем в Белгродно, я отведу вас к прорицателю. Он посмотрит в свой мутный хрустальный шар, помешает в курильнице сушеной кроличьей лапой и прозрит корень всех наших зол.
– Не ерничай, – шикнул на заклинательницу Поводырь, моля всех известных ему богов, чтобы менестрель ни о чем не вспомнила…
– Прорицатель… – Арьята посмаковала это слово, будто прикидывая, какой стороной вкуснее положить его на язык. – Хм… Вот уж память девичья, коя склерозом зовется… Так, сидите тут, а мне нужно кое с кем переговорить, – закончила она.
– Как, прямо сейчас? – ужаснулся Шири, поняв, что оправдались его худшие опасения.
– Нет, после еды. Тем более что наш заказ уже несут.
Спустя несколько минут на тарелках не осталось даже крошек. Арьята прошлась к стойке и, о чем-то тихо перемолвившись с хозяином, вернулась к столу с кувшином яблочного сока, призывно похлюпывая содержимым и спрашивая: «Кому плеснуть?» Оказалось, что соком не брезгует никто, хотя Шири заикнулся, будто он не против чего-нибудь покрепче, но под укоризненным взглядом девчонки тоже быстро согласился на сок.
– Так мы еще куда-то зайдем? – осведомилась Иленка, вдруг осознав, как ужасно ей хочется спать. Можно прямо на столе, не утруждаясь поисками
