прошло для нее даром. И только сейчас она осознала, насколько прав был Хельги, запрещая ей менять облик до полного выздоровления. Шай держалась из последних сил, стараясь устоять на ногах и не привалиться к спасительной стене. Тревожные мысли роились в ее голове. Впервые сегодня она стала человеком спонтанно, совершенно не контролируя себя. Раньше для этого Хельги требовалось ее звать. А сейчас Шайритту просто вышвырнуло из облика, когда она поняла, с кем собирается сцепиться маг. Единственным желанием ее тогда было во что бы то ни стало удержать демонолога от драки. А Иленка… Господи, за что девочке все это? Изменения, происходящие с заклинательницей, откровенно испугали Шайритту. Слишком хорошо она знала симптомы этой неизлечимой болезни, которая звалась любовью. А любовь, замешенная на долге, и вовсе смертельна…
– Пожалуй, стоит поблагодарить вас за то, что спасли мне жизнь, – натянуто произнес Хельги, обращаясь к Поводырю. – Не рассчитывал нарваться здесь на душеблудов.
Шири лишь неопределенно пожал плечами. Ему было все равно, поблагодарят его или нет. Поводыря до сих пор колотило, ведь все могло закончиться куда плачевней. Чего уж там греха таить, он изрядно струхнул, когда понял, что маг его видит и намерен атаковать. Если бы не Иленка, демонолог в запале размазал бы непрошеного спасителя по камням, приняв за одержимого. На душе стало муторно. Наверное, ему полагалось что-нибудь ответить, но слова, как назло, не шли с языка. Поводырь уже собирался брякнуть хоть что-нибудь, но тут ему неожиданно помогла Шайритта. Клинок, не в силах больше выдерживать тянущую боль в раненом боку и накатывавшую волнами слабость, привалилась к плечу Хельги и, затухающим голосом прошептав: «Мессир, простите…» – потеряла сознание. Демонолог едва успел подхватить сползавшую по нему женщину.
– Давайте-ка убираться отсюда, – встревоженно разглядывая бледное лицо Шайритты, приказал он.
Путь наверх занял не более десяти минут. Хельги, обеспокоенный состоянием своей компаньонки, задал такой темп, что остальным оставалось только быстрее шевелить ногами, стараясь не отстать.
На дворе уже стемнело. Звезды, пока еще неяркие, начинали проглядывать в потемневшем небе. У пролома их поджидали люди из отряда Даниэля, помогая выбраться наверх. Рядом, на обломке стены, под бдительны присмотром Збышка, нахохлившись, словно два замерзших воробья, сидели Эдан с Арьятой. «Демоны», с которыми они столкнулись в подземелье, оказались Анджеем и Збышком, а красные глаза оных не чем иным, как приборами ночного видения. Белобрысый чистильщик краем глаза заметил у пролома какое-то шевеление и уговорил Збышка проверить. Как выяснилось, его бдительность оказалась почти оправданной.
Эдан, ссутулившись, привалился плечом к Арьяте. Паренек после стычки в подземелье обзавелся стальными наручниками и щеголял лиловым синяком на полскулы.
Даниэль изумленно смотрел то на своего заместителя, то на менестрельку, то на скованные руки ее товарища по несчастью.
– А эти двое что здесь делают? – удивленно спросил он.
– Не могу знать, ваше высокоблагородие, – прогудел Збышко, – не говорят-с. Юноша сопротивление оказал, пришлось связать.
– Он меня защищал, – подала голос Арьята, вступаясь за Эдана.
Шири окинул взглядом сначала свою верную подругу, затем рыжего приблуду, и расхохотался. Кажется, безрассудное благородство в их отряде оказалось заразным, раз уж даже этот ни на что не годный сопляк начал проявлять характер. Похоже, что под всей нано-сной грязью в его душе скрывается воистину железный стержень. Если это так, то из парня еще может выйти что-то путное.
– Развяжите его, – отсмеявшись, выдавил он. – Daeni, похоже, мне пора на пенсию… Тут такая замена подоспела…
Арьята скорчила ему страшную рожу и погрозила кулаком. Освобожденный Эдан растирал онемевшие запястья и с обидой глядел на Поводыря. Этот одноглазый мерзавец и так его ни во что не ставит, но хоть бы прилюдно этого не показывал.
– Это мои… кхм, гости, – пояснил Хельги в пустоту. – Арьята, скажите, что вы здесь делали?
– Ну, – девочка потупилась. – Мы Иленку искали. Она сбежала, а нам стало страшно оставаться в доме одним, вот… э… – неубедительно попыталась оправдаться она.
Хельги подарил дочери еще один мрачный укоряющий взгляд. Девушка потупилась и поспешила отступить за спину Шири. В воздухе запахло скандалом. Но положение опять спасла Шай. Клинок дернулась на руках у демонолога и тихонько застонала. Заклинательница, заметив тревогу в глазах отца, поспешила активировать телепор-тационный амулет…
Тьма рождает мысли. Добрые ли, злые ли, но одинаково тревожные, заставляющие нервно вздрагивать и сжиматься без того истерзанное сердце. Ночь, щедро сдобренная бессонницей, заставляет нас в бессилии сжимать кулаки и метаться в плену тяжелых дум и дурных предчувствий. И нет нам покоя ни в ясном свете ярких августовских звезд, ни в тихом шелесте листвы, ни в крыльях Морфея, укрывших весь мир… Казалось, бессонница прочно обосновалась в стенах дома семьи Криэ и не намеревалась покидать его в эту ночь…
Оставив комнату в недрах гостеприимного особнячка в полное распоряжение Эдана, Шири сидел на перилах веранды, опоясывавшей дом, и неспешно расчесывал свои длинные серебристые волосы, втайне надеясь, что на свежем воздухе тревожные мысли отступят и его сморит сон. Но не тут-то было: сон никак не желал появляться в единственном глазу Поводыря, заставляя его предаваться невеселым думам. Вместо того чтобы успокоить, сад принес лишь новую тревогу. Отложив на секунду гребень, Поводырь хмуро рассматривал ладонь правой руки. Единственная глубокая линия, пересекавшая ее много лет, больше не являлась одинокой. С каждым днем все четче прорезалась рядом еще одна, столетия назад стертая узким клинком Смерти… Линия сердца! Шири
