— Мы с этим справимся, — успокаивающе гладя меня по голове, сказал Ричард. Больше, кажется, для себя. — Нужно просто понять, что тебе нравится. Мы с этим справимся.
Я вырвала свои ладони из его крепких рук и притянула мужа к себе.
— Мне хорошо с тобой, — прошептала быстро, отчаянно, чтобы он понял наконец, что дело не в нем. — Мне с тобой очень хорошо. — И добавила едва слышно: — Не бросай меня. Пожалуйста.
Он, конечно, мало что разобрал. Мои слова вряд ли могли передать весь страх, что я почувствовала, когда поняла, что вынужденный брак перестал быть таким уж вынужденным.
Главное было донести до Ричарда, что мне с ним хорошо. И слезы эти вовсе не из-за него.
Это обычный страх потери.
Я ненавижу привязанности. Никогда не знаешь, что чувствует другой человек. Возможно, ты видишь в нем опору, а он в тебе — обузу.
И в один прекрасный день ему не составит труда залезть в петлю, даже не оставив своей дочери предсмертной записки, где он говорит: дело не в тебе. Ты не виновата. Ты не была для меня обузой, и в петлю я полез, потому что слабак.
В Ричарде я видела гораздо большее, чем просто опору. И знала: если он бросит меня так же, как отец, я вряд ли смогу с этим справиться.
Сладко потягиваясь, я медленно приближалась к лестнице.
Меня выпроводили из комнаты первой, чтобы никто ничего не заподозрил и чтобы я заказала «две большие курицы, картошку, томатный сок, кружку нива, сухарики, ну и себе что-нибудь».
Не утруждая себя лишними размышлениями, восстановила связь с Фенькой и банально предавалась счастливым эмоциям, поэтому никаких опасностей не ожидала.
За шиворот меня схватили так резко, что я даже испугаться не успела. Вскрикнуть тоже — рот зажала огромная ладонь. И встрепенуться не получилось, потому что меня уверенным движением втащили в пустую комнату.
— Ты кинуть меня решила?! — разъяренно прошипел Рогатый Дог.
— Зачем так делать?! — возмутилась, чувствуя, как душу накрывает запоздалый страх, смешивающийся с облегчением. — Зачем так пугать?! Совсем сдурел?!
— Я же сказал — после гонок! Ты тупая, что ли?
У меня вырвался огорченный вздох. На подобные ругательства я уже давно не обращала внимания, но в этот раз стало обидно.
— Сейчас я тебе помогу, успокойся. Только покажи, что с тобой, — отозвалась тем не менее вполне добродушно.
Рогатый Дог нахмурился.
— А с тобой что? — спросил он низким голосом. — Ты как-то изменилась.
Я пожала плечами, параллельно разминая мышцы шеи.
— Косынку можно снять? А то у меня все чешется из-за нее.
— Угу, — хмуро отозвался он и подошел к окну, где было лучше видно благодаря луне. А затем закатал рукава. — Вылечи это.
Я только-только положила на кровать головной убор, повернулась, чтобы посмотреть, что там, и застыла в оцепенении.
Всю мою прежнюю радость, счастливую улыбку, притаившееся в душе тепло как рукой сняло. Как будто я упала с огромной высоты облачных мечтаний и с размаху впечаталась в землю.
По медицине мне давали лишь основы, преподаватель никогда не углублялся в эту науку, потому что был в ней некомпетентен.
Все, что я знала, — эта болезнь пришла с южных островов.
Ее называли «красной смертью». Это была не чума, потому что передавалась через кровь. И первые красные бубоны выскакивали не только на шее, но и на руках.
— О господи, — прошептала ошарашенно. — Я… я не знаю, как это лечить.
Шаг назад сделала непроизвольно. Да, болезнь не передавалась по воздуху, но страх перед смертью оказался сильным.
Рогатый Дог яростно стиснул зубы, сжал кулаки, будто хотел ударить. В одно мгновение оказался рядом, схватил меня за локоть и потащил к окну.
— Лечи! Живо!
Я поспешно выдернула руку и спрятала ладони в карманах куртки.
— Я не врач! Я не знаю, как лечить смертельные болезни!
— Ой, да хватит! Просто заморозь!
— Да откуда мне знать, что замораживать, я ведь… — начала лепетать в панике, но меня ожесточенно перебили:
— На востоке эту болезнь только так и лечат! Хватит жеманиться, дура! Или я сейчас возьму и расскажу всем, кто ты, ясно?!
