прикрытием высоких деревьев они добрались до надгробия Купферман. Снег к этому времени снова превратился в дождь.
Ночью склеп навевал еще больше тоски, чем днем. Невысокий склеп из черного камня с остроконечной крышей оплетал дикий виноград, колонны у входа потрескались, а стены поросли мхом.
Старый, выеденный ветрами диск солнечных часов, разделенный заостренным клинком гномона, блестел от воды.
– Следуй за гномоном, следуй за клинком, – процитировал Даррел. – Похоже, клинок указывает внутрь склепа.
Лили сделала шаг назад.
– Я вот подумала – раз это склеп жены дяди Генри, то теперь и он… он тоже там?
Роальд посмотрел на нее, потом на склеп.
– Скорее всего. Когда все разошлись, его положили туда покоиться с миром.
– Тогда нам, наверное, не следует входить?
Доктор Каплан провел рукой по волосам. Идея его явно смущала.
– Не следует. И мы бы не стали, не попроси нас Генрих. Считаю, что его последняя воля дает нам право пренебречь уважением перед прахом покойных.
Бекка тихо добавила:
– А может, так мы и проявим уважение к его праху. Ведь он вел нас сюда от самого Техаса.
Вейд заметил, как Бекка покраснела.
– Хорошо, будем считать, что выполняем последнюю волю покойного и идем по ключам, – резюмировала Лили.
Вейд наклонился над гномоном, который в темноте напоминал курок.
– Если продолжить от него прямую линию, то она упрется в пол с правой стороны у дальней стены склепа.
– Мальчики, – позвал Роальд сыновей, и они вместе подошли к входу.
Внутрь вела потемневшая бронзовая дверь. Широкая и массивная, будто в каком-нибудь бомбоубежище, она крепко сидела в хорошо смазанных петлях – едва они втроем надавили на ручку, как дверь поддалась легко и бесшумно.
За ней открылось темное помещение.
Лили включила фонарик на мобильнике. Его слабый луч осветил темноту склепа. В центре стояли два чистых каменных саркофага, один из них совсем свежий, в каменных крышках были вырезаны фигуры, накрытые саваном.
– Теперь дядя Генри снова вместе с женой. Вейд, доктор Каплан, мне так жаль, – шепнула Лили.
– Спасибо, – ответили отец с сыном.
Даррел вглядывался в темноту.
– Гномон указывает в тот дальний угол. Лили, посвети…
Слабый луч выхватил из темноты лишь бетонные блоки. Больше ничего примечательного в заднем углу не нашлось.
– Посвети сюда, – попросил доктор Каплан, показывая на стену. – Выше, выше. Стоп!
Примерно в центре стены оказался вырезанный из камня рельеф Солнечной системы – именно так, как ее представляли много веков назад. Солнце в центре, семь идеально ровных колец вокруг и на шести из них маленькие полусферы планет.
– Гелиоцентрическая система Коперника состояла из шести планет и сферы неподвижных звезд, – начал объяснять доктор Каплан, отсчитывая планеты от Солнца. – Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер и Сатурн. Нептун, Уран и Плутон открыли только после изобретения телескопа.
– В послании говорится, что Земля вращается. Вдруг так и есть? Лили, дай-ка фонарик… – И Бекка, подсвечивая себе, подошла к стене. Планеты представляли собой вырезанные из камня полусферы разных размеров. – Земля третья?
– Да, третий камешек от Солнца, – сообщил Даррел.
Бекка положила руку на полусферу. Ничего не произошло. Надавила – ничего. Тогда она обхватила планету ладонью и повернула. Донесся еле слышный звук, похожий на скрежет камня по камню. Посветив в угол, из которого шел звук, они увидели, что один из блоков приподнялся над полом – легко, будто на хорошо смазанном механизме.
– Вот это да!
Вейд опустился возле камня на колени. Под ним на краю каменной плиты он увидел углубление, а внутри – ржавое железное кольцом, в которое легко поместилась бы ладонь.
– Даррел, помоги мне.
Мальчики вместе взялись за кольцо и потянули изо всех сил. Каменная плита поднялась.
Глава двадцать первая
– На кладбище! – приказала Галина Краузе с заднего сиденья.
Джипы один за другим, едва не сцепившись бамперами, сорвались с места. «Караван зла» отъехал от подъезда Фогеля.
