Ущелье повернуло в очередной раз, и так и шедшие впереди Дони, Крамм и Спик чуть не нос к носу столкнулись с каким-то типом. Это оказался низкорослый, чуть ли не вдвое ниже меня, но широкий в плечах, из-за чего казался квадратным, коротышка. Длинные рыжие волосы, широкий, почти в половину лица, нос, густая рыжая щетина на подбородке. Одет он был в изрядно потертую кожаную безрукавку и такие же кожаные штаны. Коротышка поднял глаза и, увидев перед собой нас, застыл как вкопанный. Из его рук вывалилась большая, сплетенная из растрескавшихся от старости прутьев корзина, почти доверху набитая слизнями.
— Опа! — первым пришел в себя Крамм. Он цепко ухватил коротышку за плечо. — А ну-ка, постой!
Коротышка дернулся, пытаясь освободиться, но Дони змеей юркнул мимо него и преградил щитом путь к отступлению. Пока коротышка растерянно соображал, что же ему теперь делать, к Дони присоединился и Спик. Убежать теперь он мог, только пройдя по преграждавшим дорогу воинам.
— Гном, — тихонько сказала Нарив.
— А похож на человека… — Я осмотрел коротышку, который, похоже, решил сдаться на милость судьбы и покорно опустил руки. — И бороды у него нет. Какой гном без бороды?
— Ему — лет тридцать. Если по-нашему, то считай — не больше десяти лет. Ребенок еще, — пояснила Нарив и направилась к гному.
Я последовал за ней.
— Тебя как звать? — Нарив склонилась над гномом, но потом выпрямилась и, повернувшись ко мне, указала на Крамма: — Скажи ему, пусть отпустит ребенка.
— Брумгум, — ответил гном и, насупившись, посмотрел на Нарив. — А вы еще кто такие?
Крамм отпустил Брумгума — надо же такое имя, будто в животе бурчит, носить! — и присоединился к Дони и Спику за его спиной.
— Меня зовут Нарив. Если ответишь на вопросы, то мы тебя отпустим.
Тут, расталкивая столпившихся за нашими спинами солдат, прибежал Седой:
— Что тут у вас? Почему остановились?
— Гнома поймали, — пояснил я. — Нарив сейчас расспрашивает его.
— Гнома, говоришь… — Капитан смерил взглядом Брумгума. — Переводи!
— Чем ты здесь занимаешься? — спросила Нарив и взглянула на валяющуюся на земле корзину, из которой медленно расползались слизни. — Зачем тебе слизни?
— Еда, — коротко пояснил гном, тоже взглянув на корзину, и снова спросил: — Кто вы и что вам здесь нужно?
— Пытаемся пройти через горы, — ответила Нарив. — Какой сейчас год?
Гном уставился на нее удивленно и как-то снисходительно, словно на сумасшедшую.
— Двести третий год от Кары, — медленно ответил он наконец. — Госпожа, с вами все в порядке?
— Что еще за Кара? — пробормотала Нарив. — От Сотворения Мира какой год?
Если мне раньше казалось, что Брумгум выглядит удивленным, то я ошибался. Это он только сейчас удивился! По сравнению с его теперешним выражением лица все прошлое удивление — это словно неяркое мерцание по сравнению с летним полуднем. Интересно, он сможет еще больше выпучить глаза или нет? Брумгум, когда понял суть вопроса Нарив, крепко задумался. Вначале он просто стоял, выпучив глаза и разинув рот. А потом, похоже, принялся что-то подсчитывать в уме, загибая пальцы.
— Ну да… Кара… Когда она, по-старому-то, была… — забормотал он.
Нарив терпеливо ждала, наблюдая за мучительной работой мысли, отражающейся на лице гнома.
— Вот! Вспомнил! — просиял вдруг Брумгум и гордо объявил: — Кара опустилась на людей в третий месяц зимы, года восемь тысяч пятьсот двенадцатого от Сотворения Мира!
Нарив резко выпрямилась. Черты ее лица заострились настолько, что я подумал, она сейчас прибьет гнома на месте. Судя по тому, что Брумгум и сам испуганно отшатнулся от нее, в его голове возникла та же мысль. Но спустя миг я понял, что защита требуется не гному, а самой Нарив — она вот-вот упадет в обморок! Я уже сделал было шаг к ней, чтобы поддержать, но Нарив сумела взять себя в руки.
— Триста двадцать лет… — еле слышно прошептала она.
— Что такое? — рявкнул сзади Седой. — Что с ней?
— Судя по всему, — я повернулся к капитану, — она только что узнала, что пролежала в том колодце триста двадцать лет.
— А выглядит моложе, — пробормотал Молин и схлопотал за свои слова звонкую затрещину от Ламила.
— Иди в хвост колонны, — капитану фраза Молина тоже не понравилась, и он, похоже, решил пока отправить его куда-то подальше, — и скажи кому- нибудь из десятников, чтобы выставили заслон, пока мы здесь будем разбираться. Кролан, ко мне!
Из толпы вынырнул пожилой наемник и остановился перед капитаном.
— Пройди со своим десятком на двадцать шагов вперед по ущелью и становись заслоном.
Кролан, без лишних слов, снова исчез в толпе и вскоре, в сопровождении двенадцати человек, пробежал мимо нас.
