— Ну что же, — с трудом поднялся он. — Гестаповца можно увести.
Мищук вызвал охранника. Он уже научился пользоваться германско-американским пультом. Те, что находились в караульном помещении, тоже выучились. Охранник появился через пару десятков секунд. Борович подошел к Кугеру.
— Вы знаете, что означает честное слово польского офицера?
Кугер кивнул.
— Догадываюсь.
Борович помог инвалиду подняться и провел, а точнее, перенес его на тележку беженцев, которая стояла под стеной. Сами беженцы ожидали снаружи. Он положил ему в карман документы, разрешающие выезд.
— Вот. Здесь тушенка, самогон и хлеб, — дал он Кугеру сумку. — Я свою часть договора выполнил?
Своей единственной рукой немец прижал добычу к груди. Он поглядел Боровичу прямо в глаза.
— Так точно, герр офицер!
— Тогда желаю хорошо добраться до Германии. Через неделю кочевой жизни на вокзале. — Он улыбнулся. — Но, может вам еще повезет, и вы уедете еще сегодня.
— Благодарю, герр офицер!
— Мы, полицейские, должны помогать друг другу. — Он повернулся к своим «сотрудникам». — Вызовите пару охранников, чтобы помогли снести тележку по лестнице.
Мищук на самом деле уже мог пользоваться консолью. Он нажал на кнопку с надписью «Waffen SS». Его интересовало, какие на них будут мундиры, но, к сожалению, те носили обычные, польские.
— Слушаю?! — крикнул командир патруля.
— Снесите тележку с лестницы.
— А потом, в какую камеру?
— Твою мать, — разозлился Васяк. — Просто-напросто, выставите на улицу, и пускай идут, куда захотят!
— Так точно!
Охранники схватили импровизированную коляску. Кугер приложил руку к непокрытой голове, салютуя. Борович ответил таким же салютом. Ведь это не был никакой не ярый нацист, гоняющийся по улицам за евреями, чтобы потом отвезти их в газовую камеру. Мужик охотился за ворами и убийцами, и он был весьма хорош в своей профессии.
— И как? Узнал ты чего-нибудь от того гестаповца? — спросил Мищук.
— Нет. Гораздо больше мне сообщил Кугер.
— И что он сказал?
— Что мы должны отправиться на… — Борович склонился над рисованной картой. — На площадь Нанкера. В монастырь.
— Нахуя в монастырь? Я молился в последнее воскресенье. Отстоял святую мессу. Принял облатку.
— Дело не в том, — схватился Борович. — Я уже приблизительно знаю, в чем тут дело. Благодаря Кугеру.
— Он и вправду настолько хорош?
— Да. С одной рукой и ногой, не имея никакой власти, он вытянул из гестаповца все, что только хотел. — Подумав, он добавил. — Хотелось бы мне иметь такого унтер-офицера перед войной.
— Эт-точно, — сказал Васяк. — А он же ни разу даже не дал тому гаду по морде.
— Мы в твоем распоряжении, — прибавил Мищук. — Скажи, что надо делать, а когда уже разгадаешь это дело, мы тебя отпустим. И никаких обвинений в мародерстве не будет.
— Хорошо. — Борович закурил «плейерс». — Буду надеяться, что ваше честное слово тоже крепкое.
Сташевский с Мариолой ехали на такси по 4-рядной улице Кохановского. Хельга не могла найти извозчика на стоянке возле докторской виллы, так что им пришлось пройти пешком приличный кусок дороги. В экипаж они сели только лишь где-то здесь. Славеку с Мариолой не хотелось тащиться пешком по такой жаре, но, раз они воспроизводили события, то пришлось. Теперь они сели в такси. Тоже ведь «наемное транспортное средство», если это имело какое-то значение.
Славек вынул сотовый телефон и позвонил приятелю, частному детективу.
— Привет, Витек.
— Привет, привет, Славек. Неужто снова полиции понадобилась поддержка частных сил?
— Угадал. Если позвоню в управление, то узнаю, что подобное дело просто невыполнимо. А я хочу это дело разрешить.
— Где?
