Он подошел, чуть наклонился ко мне и прошептал:
– Везде.
Я замерла. А практически рядом бесхозное рогатое чучело имелось… Моя рука нащупала рог, сжала, интуиция приняла решение сражаться до последнего, разум молчал, ему было страшно, очень.
– Не смей, – рыча, произнес ужас Шотландии.
И я запустила в него чучелом, старательно целясь в живот – хоть бы рога были острые. Задела, и на мгновение лорд согнулся – мне большего не потребовалось. Подскочив, я бросилась бежать вверх по лестнице…
До верха не добежала – настиг и перехватил поперек живота.
Начала вырываться, ударила ногами – выпустил. Почти на четвереньках добралась до верха, поднялась, рванула по коридору вперед, по пути пытаясь открыть хоть какую-нибудь дверь.
Страшный шотландский зверь оклемался быстро, и не успела я подбежать к пятой по счету, как меня снова схватили, чтобы прижать к двери могучим телом.
– Еще не весь… – шепчет монстр, сжимая руками мою талию, а затем сильные пальцы скользят ниже.
– Что? – Не могу понять, что сейчас сильнее – страх или досада от того, что я так быстро попалась.
– Еще не весь замок разнесли, – тихий хриплый смех. – Продолжим?
Ему смешно?! Отталкиваюсь от двери, разворачиваюсь и, вскинув голову, возмущенно смотрю на монстра. И все меняется – на лице судорога ярости, прикосновения болезненные, в глазах злость. И рык:
– Отвернись!
Замерла, страшно даже дышать, и все так же смотрю в потемневшие янтарные глаза.
– Я. Сказал. Отвернись! – рык сотрясает стекла.
Слышно, как они задрожали в рамах. И я дрожу, я вся дрожу и не могу сдержаться. Страшно да, но все равно смотрю. Смотрю не отрываясь.
– Я – альфа, – вдруг прорычал монстр. – Ты… женщина, ты подчиняешься!
Но я смотрела на него как кролик на удава, не в силах отвести глаз, без возможности пошевелиться, просто страшно… очень страшно…
Удар! Я скорее почувствовала, как метнулся его кулак, а после услышала грохот упавшей двери. И все равно смотрела, смотрела, не отрываясь, не знаю почему. Смотрела, когда схватил, за горло и больно. Когда протащил через всю комнату, когда швырнул на постель. Смотрела, пытаясь закричать и понимая, что не могу издать ни звука, желая убежать и осознавая, что не в состоянии даже пошевелиться…
Щелкнула пряжка ремня, выпуская на волю не только звериный дух, но и что-то значительно более… жуткое.
– Что вы делаете? – прошептала я, пытаясь отползти подальше.
Он не ответил, зарычал, заметив мою попытку отползти, схватил за ногу, дернул, возвращая на прежнее место. Ночная рубашка от подобного задралась почти до неприличия, но одернуть ее Сонхейд не позволил, перехватив обе мои руки. Замер на мгновение, как-то жадно глядя на мое лицо, затем начал опускаться. Перехватил мои запястья одной рукой, завел их за голову, пригвождая к покрывалу, а затем его правая рука прикоснулась к моим губам. Это было так… жутко – огромный мужчина, склонившийся надо мной, его рука, сжимающая мои запястья, его вторая ладонь, очерчивающая мои губы, спускающаяся по подбородку, скользящая по груди, ласкающая живот, следующая ниже, по бедру, вторгающаяся между… Я как завороженная следила за каждым его действием, ощущала каждое прикосновение и даже не дышала, ровно до тех пор, как Сонхейд, не гнушаясь использовать силу, раздвинул мне ноги.
– Нет! – вскрикнула я, отчаянно пытаясь вырваться.
Усмешка. Жестокая и полная осознания как собственной невероятной силы, так и моего абсолютного бессилия. Мой порыв он переждал, надавив коленом на одну ногу и удержав рукой вторую… Он дерево свалил, что ему стоило меня сдержать? Да ничего по сути… И когда я выбилась из сил, рука сэра Сонхейда соскользнула на внутреннюю сторону бедра, выписывая странные узоры.
– Не надо, пожалуйста, – попросила я.
– Я бы не тронул, – хриплый злой голос, – но ты посмела нарушить мой приказ, су… женщина. Ты смеешь проявлять непослушание.
И он мягко опустился между моими ногами. Меня трясло, просто трясло, даже говорить не могла, как ступор… Все, на что я оказалась способна, только смотреть… и чувствовать, как его рука гладит мои ноги, задирая ночную рубашку выше, как вторгается между ними, чуть поглаживая, и проникает одним пальцем внутрь… Я дернулась, застонала, да заскулила почти, предприняв еще одну наивную попытку вырваться, и замерла, увидев, как расползается хищная улыбка на его губах. Ему нравилось. Он кайф ловил от моего сопротивления, он упивался им.
– Ублюдок! – прошипела я.
Остановился. Затем подался ко мне и прошипел:
– Следи за своим языком, женщина.
– Гребаный ублюдок! – сорвалась на крик я. – Садист!
