чувственный полет! А Сонхейд снова сводит с ума, дразнит, покусывает плечи, спину и наполняет страстью, продолжая ласкать. И в какой-то момент я слышу вскрик, свой полный наслаждения голос и его хриплый шепот:
– Моя Ким…
И он сжал меня пальцами, взрывая мой мир, взрывая всю меня, наполняя пространство моими стонами.
Господи, я умерла… меня больше нет.
Ничего больше нет, только сладкая судорога по всем мышцам и рука того, кто вообще превосходством в силе воспользовался… Боже, не могу его винить за это. Может, потом, а сейчас нет ни сил, ни желания… мне никогда не было так хорошо.
И я лежала, расслабленная, потерянная, обессиленная, а кое-кто сильнее раздвинул мне ноги.
– Нет… – простонала я.
– Да, – прошептал сэр Сонхейд, устраиваясь самым недвусмысленным образом.
– Ладно, – смирилась я с неизбежным, – мне уже все равно, что вы там будете делать.
– Поспорим? – насмешливый вопрос, нависшего надо мной мужчины.
– На что? – К чему вообще этот спор, я в нирване, и мне здесь хорошо.
– Мм-м… – Его губы заскользили по плечам. – Если ты вновь покричишь для меня – будешь ужинать со мной, если же сумеешь сдержаться, я тебя отпущу.
Приподнявшись, недоверчиво взглянула на него.
И получила рык:
– Альфе запрещено смотреть в глаза.
Снова легла, уткнувшись в покрывало, нежного и умелого мужчины надо мной больше не было, был зверь, имеющий склонность к обучению альфовскому законодательству. Очень страшный зверь.
– А мне будет больно? – тихо спросила я.
Некоторое время Сонхейд молчал, затем хрипло произнес:
– Нет.
– То есть, если я промолчу, отпустите? – С другой стороны, а как он сможет меня здесь удерживать, рано или поздно меня все равно найдут.
– Да, – и рык в голосе.
– Идет, – выдохнула я.
Коварная длань снова потянулась к чувствительному местечку, одна проблема – там уже никто ничего не хотел, там уже всем было хорошо. И теперь скольжение пальцев казалось досадной неприятностью, но не более. И, недовольно скривившись, я решила, что, так и быть, отплачу сэру Сонхейду за удовольствие, а после пусть держит слово.
Нужно просто запастись терпением.
Но всего через несколько минут с ужасом поняла, что мне снова становится очень жарко! Там! И томительное ожидание охватывает все сильнее.
– Ннне надо так делать, – выгибаясь, как кошка, попросила со стоном.
Его зубы на мягкой части моего тела, и хриплое:
– Нельзя указывать альфе, Ким.
Неожиданно понимаю, что меня возбуждает его голос, и его слова, и даже властность. Хотя меня сейчас все возбуждает, и его покусывание моей попы, и ладонь, и пальцы, вновь танцующие там, где каждое прикосновение становилось фатальным для моей выдержки.
– Так нечестно, – простонала я.
Осознаю, что в этой игре мне не победить, и меняю тактику:
– А как же основное действо?
– Мм-м? – Его большой палец медленно проникает в меня.
Сжимаюсь, помню, что там больно, но он скользит все глубже, а боли нет, есть только удовольствие, какая-то его новая, более глубокая грань.
– Да, я об этом, – начинаю задыхаться, – только классический секс предполагает несколько иное орудие проникновения.
– Надеешься, что классика даст тебе шанс безмолвствовать? Ошибочное предположение, Ким, весьма ошибочное.
Он вынимает палец, в последний раз касаясь чувствительного места, и устраивается между моими ногами.
Жутковато немного, учитывая, как больно он умеет делать. Жутко, страшно, но почему-то все тело охвачено трепетом предвкушения. В сочетании с мыслями: «Я тебя сделаю, монстр бесстыжий», – упоительное ощущение. Он приподнял меня, поглаживая бедра, затем придвинулся ближе.
– Готова? – Я чувствую его прикосновения к самому краю запретного. – Я войду осторожно, Ким, будет неприятно – скажи.
– Неприятно! – воскликнула я.
– Правда? – насмешливый тон, и он скользнул туда, где недавно танцевали пальцы, чтобы начать осторожно и дразняще поглаживать.
