Нет…
– Я бы о многом хотела спросить, – проговорила, ковыряясь в омлете.
– Ешь давай, тебе восстанавливаться нужно.
К слову о восстановлении:
– Ты из меня вообще кровь пил? – прямо спросила я.
– Мне пришлось. Один раз, – не отводя взгляд, честно ответил Аделард. – А потом сцедил немного, чтобы тебя каждый вечер не мучить.
– Что?
Он, сверкнув белоснежной улыбкой, мягко произнес:
– Роутег дал тебе свободу.
Вздрогнув, потрясенно посмотрела на вампира.
– Не знаю, в чем причина, – продолжил Аделард. – По всем законам, как нашим, так и оборотней, ты принадлежишь ему. Не просто принадлежишь – он имеет право вырвать глотку любому, кто прикоснется к тебе. А после боя с Вихо, как ты понимаешь, идиотов не найдется – о силе Роутега уже ходят легенды, но боюсь, и они далеки от реальных возможностей Повелителя Истэка. Оборотень оказался неимоверно силен.
Я продолжала молча смотреть на Аделарда. Вампир развел руками и добавил:
– Мне больше нечего сказать, Мадди. Я действительно не знаю, почему он так поступил. Но, может, у тебя есть какие-нибудь предположения?
У меня было не предположение, у меня было четкое понимание – потому что я была Роутегу не нужна. Совершенно не нужна… Вероятно, он появился и бросил вызов, чтобы разобраться с Вихо, и я оказалась прекрасным поводом для этого. А дальше… дальше в Ночь весенних песен он найдет себе девушку из оборотней и будет с ней счастлив… Опустив взгляд, я вновь принялась ковыряться в тарелке.
– Мадди? – позвал Аделард.
Я посмотрела на него и с удивлением заметила, что вампир взглядом указал мне на дверь.
Обернувшись, увидела Имара. Второй вампир с несколько странным выражением посмотрел на меня, кивнул приветливо, перевел взгляд на босса.
– Да, я ощутил «блохастого» на своем пороге. Говори уже, ей решать, – произнес Аделард.
Имар хмыкнул, затем сказал:
– Он тут три дня крутился, явно не находя себе места. К двери подошел минут десять назад. Мадди только что пришла в себя, да? Чувствует он ее, что ли?
Я три дня была без сознания?! Недоуменно посмотрела на Аделарда, тот пожав плечами, ответил для начала мне:
– Ты много крови потеряла. Понимаешь, ритуал постановки метки довольно специфичен, человеческих женщин крайне редко подвергают ему, а если и ставят метку – тут же зализывают рану, не позволяя крови собственно пролиться, плюс сам акт слияния с оборотнем восстанавливает силы. А тебя Роутегу пришлось делать своей показательно, чтобы никто не мог оспорить его право защищать твою жизнь. Поэтому крови ты потеряла много, ну и твою рану зализывать он не стал, потому как… Небо его ведает, почему не стал. «Блохастые» довольно скрытный народ, я к их виду не отношусь, поэтому не могу утверждать точно, связано ли зализывание метки непосредственно с интимным актом… Вероятно, связано, иначе Роутег не отдал бы мне тебя, так и не излечив. – Аделард помолчал, затем продолжил: – Трое суток я держал тебя под капельницей, наверх перенес только сегодня.
А затем он ответил уже Имару:
– Вероятно, чувствует. У «блохастых» есть свои секреты. Впусти. Как минимум с ним поговорю я.
Имар кивнул и вышел. Точнее – растворился в дверном проеме, видимо переместившись в другой мир. Я же вопросительно посмотрела на Аделарда и тихо спросила:
– Там… Роутег?
Отрицательно покачав головой, вампир посоветовал:
– Ешь.
– Ад?!
Но он остался невозмутим и повторил:
– Ешь. Я, конечно, могу еще сутки продержать тебя на питательном растворе, но сомневаюсь, что это хорошо отразится на твоем желудке. Тебе нужна еда. И… – он как-то грустно улыбнулся, – нет, это не – роутег.
Испытав смешанные, тревожные и мало объяснимые мне самой чувства, я подцепила на вилку кусочек омлета и… отложила вилку. Посмотрела на Ада, он смотрел на меня.
– Ничего не хочешь мне сказать? – прямо спросил он.
Я не хотела, у меня, напротив, вопрос был:
– Кто там?
Ад не ответил, просто молча указал взглядом на дверь. Я повернулась и увидела входящего Имара, а за ним, в нерешительности замерев на пороге,
