– Она беременна, – сказала Энид, – но у нее нет сертификата.
– Но она жива? С ней ничего не случилось?
– С ней все в порядке. Я говорила с ней вчера.
– О, господи, слава богу.
В отличие от всех, с кем вчера говорила Энид, этот парень почувствовал облегчение, услышав, что Эйрин беременна. Наверное, он опасался за ее жизнь. Какие разные векторы обеспокоенности у людей, с которыми говорил следователь! Хотя случай вроде бы один и тот же.
– Она тебе что-нибудь говорила? Ты догадывался, что что-то происходит не так?
– Нет… То есть догадывался, но не об этом. Все это так сложно! Что же с ней будет?
– Чтобы решить это, я и приехала. Я обещаю: ни ей, ни ребенку не причинят никакого вреда. Но я должна понять, что случилось. Ты знаешь, что она удалила имплант?
Парень уставился на крышку стола.
– Нет, я этого не знал.
Если бы он знал про имплант, часть вины падала бы на него, и то, что он дал отрицательный ответ, было бы вполне логичным, если бы он пытался уйти от ответственности. Но Энид ему поверила.
– Джесс, я хочу понять, почему она это сделала. Дома ей было плохо, и все свободное время она проводила с тобой.
Энид не могла понять – он не хочет с ней говорить или просто не может подыскать нужных слов. И она начала подсказывать:
– Как давно вы вместе? Сколько времени продолжались ваши отношения?
Деликатный способ задать вопрос про такое.
Парень не покраснел, не вспыхнул. Скорее побледнел.
– Недолго. Меньше года. Я думаю… Я думаю теперь, когда вспоминаю про это, я думаю, что знаю, что случилось.
– Ты можешь мне сказать?
– Я думаю… Я думаю, ей был просто кто-нибудь нужен, и она выбрала меня. Я даже рад, что она это сделала, потому что я люблю ее. Но… я просто не знал.
Итак, Эйрин просто хотела родить ребенка. Она нашла парня, который ей понравился, вырезала имплант и сделала все, чтобы забеременеть. В прошлом Энид пару раз сталкивалась с такого рода случаями. Но тогда члены хозяйства, узнав о происшедшем, сами докладывали в комитет. Или сама виновница покидала хозяйство. Но пройти через все и остаться… Да еще и другие ее прикрывали!
– Она не вела речь о том, чтобы заработать сертификат и родить от тебя? Не было у нее такой цели?
– Нет, никогда. Мы… мы просто были вместе. Мне нравилось проводить с ней время. Мы гуляли.
– Что еще?
– Она не позволяла мне трогать ее руку. Первый раз, когда у нас… когда у нас были отношения, она оставалась в рубашке. Эйрин сказала, что поранилась и не хочет, чтобы в ранку что-нибудь попало. Мы тогда были около мельничного ручья, который впадает в пруд. Там так красиво – шумела вода, и все такое… Я и не думал ничего. Понимаете, у нее всегда были какие-то порезы, синяки. Она говорила, это от работы по дому. Поэтому я был с ней предельно осторожен. Я должен был быть осторожен.
Бедняга, только сейчас мозаика того, что произошло, начала складываться у него в голове, и Энид внимательно наблюдала за этим процессом.
– Ей не нравилось уходить от меня. Я говорил себя – какой же я дурак! – это оттого, что она меня любит. Но, оказывается, ей просто не нравился ее дом.
– Но она тебя любит. Как ты сказал, она тебя выбрала. Но ей действительно нужно было возвращаться домой.
– Если бы она попросилась, она могла бы уйти куда-нибудь в другое место.
Но на это нужны были кредитки, которых у нее не было, а потом, это оставило бы черное пятно на репутации Фрейна как хозяина. А то и еще что- нибудь, похуже. Фрейн держал их при себе железной рукой. Эйрин же хотела уйти из хозяйства, и решила, что ребенок ей поможет.
– Это ты послал письмо в окружной комитет? – спросила Энид.
– Нет, не я. Я ничего не знал. То есть я не хотел верить. Я ничего не сделал бы из того, что принесло бы ей несчастье. А я… а у меня нет проблем, а?
– Нет, Джесс. Нет. Но, может быть, ты знаешь, кто послал письмо?
– Наверное, кто-то из местного комитета. Обычно они начинают расследование, так?
– Так. Но мое прибытие было для них полной неожиданностью. Письмо было отправлено прямо в окружной комитет.
– Местный комитет не любит, когда что-то идет не так. Никто этого не любит.
– Да, так оно и есть. Спасибо тебе за помощь, Джесс.
– А что будет с Эйрин?
