цветах, соответствующих области знаний каждого. Директору предстояло зачитывать адрес, а классному старосте — выступить с прощальной речью. Ему дали мало времени на подготовку, но Ксавье был прирожденным оратором, и я не сомневалась, что он произнесет воодушевляющий спич. С моего места была видна Берни, которая удерживала своих младшеньких, не давая им влезть друг другу на головы, и отчитывала играющего на айфоне Пеггла. После церемонии в кафетерии, преображенном белыми скатертями и букетами, состоится торжественное чаепитие. Профессиональный фотограф уже возился с камерой, Абби и другие девочки подкрашивали губы и прихорашивались. Я предвкушала момент, когда все подкинут шапочки в воздух, — эту сцену часто показывают в фильмах, но мне хотелось испытать ее в жизни. Айви мою шапочку изнутри подписала, так что я потом без труда ее найду.
Вся школа гудела как наэлектризованная, но под возбуждением скрывалась печаль. Молли с подружками уже не сидеть на школьном плацу: их место займут новые старшеклассницы, наверняка не такие. Прошли деньки прогулов, зубрежки перед экзаменами и флирта с мальчиками в раздевалках. Школа объединяла нас, а теперь каждому предстоит идти своим путем.
Мне хотелось, чтобы церемония началась поскорее. Увлекшись, я почти забыла, что я, в сущности, лишь сторонний наблюдатель. Я чувствовала себя совсем человеком, словно и мне следовало заботиться о поступлении в колледж и будущей карьере. Пришлось напомнить себе, что все это не для меня. В лучшем случае я могла разделять жизнь Ксавье и подруг.
Рядом появилась Молли, обняла меня.
— Господи, как грустно! — воскликнула она. — Я четыре года бранила эту школу, а теперь вот не хочу уходить.
— О, Молли, все будет нормально, — утешила я, заправляя ей за ухо непокорную кудряшку. — До колледжа еще целая вечность.
— Я провела здесь тринадцать лет, — вздохнула Молли. — Жутко подумать, вдруг уезжаю навсегда! Мне весь город знаком, этот городок — мой дом.
— И всегда им останется, — сказала я. — Колледж — потрясающее приключение, однако Венус-Коув будет ждать тебя всегда.
— Но как далеко! — всхлипнула она.
— Молли, — рассмеялась я, обнимая ее, — ты же в Алабаму едешь — в соседний штат!
Молли хихикнула и шмыгнула носом.
— Пожалуй, что так. Спасибо, Бетти.
Чья-то рука обхватила меня за талию, и губы Ксавье шепнули в ухо:
— Можно с тобой поговорить?
Я обернулась к нему. Синева мантии подчеркивала синеву его глаз, а шелковистые каштановые волосы не примялись даже под шапкой.
— Конечно, а что такое? — спросила я. — Нервничаешь?
— Нет, — ответил Ксавье.
— Речь готова? Ты мне не дал послушать.
— Мы уходим, — с удивительным хладнокровием сообщил мне Ксавье.
— Почему? — поразилась я.
— Потому что все это для меня уже не важно.
— Шутишь?
— Серьезен как никогда.
Я все не верила.
— Кажется, все сегодня чудят… Ты не хочешь заканчивать школу?
— Я ее закончил и без церемонии.
Я заметила, что глаза у него блестят и лицо сияет. Он всерьез собрался уходить.
— А как же твоя прощальная речь?
— Все устроено. За меня выступит Весли. Правда, недешево обошлось.
Я выпучила глаза. Он еще умудряется шутить, говоря о самом значительном событии своей жизни!
— Родители тебе этого не простят. Почему ты хочешь уйти? Нездоров?
— Я отлично себя чувствую, Бет.
— Тогда почему?
— Потому что у меня есть более важное дело.
— Что может быть важнее выпуска?
— Пойдем со мной — узнаешь.
— Не пойду, пока не скажешь, куда.
— Ты мне не доверяешь?
— Конечно, доверяю, — горячо сказала я, — но ты еще никогда не вел себя так… безрассудно.
