произошла ошибка. Тейла ведь совсем девочка. Пусть порой она бывала пустоголовой, задиристой и не любила соперниц, но это же не смертные грехи. Она умела быть жестокой к тем, кто не принадлежал к ее блестящему легкомысленному мирку, но я видела в ней и доброту. И представить не могла, чтобы она совершила серьезное преступление.
— Знаю, о чем ты думаешь, — пристыженно бросила Тейла. — Гадаешь, за что я здесь.
— Я ни о чем не спрашиваю, Тей.
— Ладно уж. Я здесь за то, что в жизни так и не научилась верить. — Она помедлила, в голубых глазах блеснули слезы. — Я думала только об удовольствиях. Я грешила и тут же забывала об этом.
Я ждала продолжения, но она не сразу решилась продолжить рассказ.
— Я поступила ужасно. Я была рядом и ничего не сделала.
— Рядом с кем?
— Пару лет назад в Венус-Коув погиб маленький Томми Финчер. Его сбила машина, а шофер даже не остановился. Об этом писали во всех газетах. Водителя не нашли. Томми было всего десять лет, родители его так и не оправились от удара.
— А ты здесь при чем?
— Я там была, когда это случилось.
— Как? Почему ты не сообщила? — не понимала я.
— Потому что водителем был мой тогдашний парень. Он был пьян, нельзя было позволять ему садиться за руль… — Она беспомощно замолчала.
— Ты его прикрыла? Почему?
— Он был из выпускного класса, а мне всего пятнадцать. Говорил, что любит меня. Все девочки из моего класса завидовали. Я потеряла голову, не могла отличить хорошее от плохого.
Я не знала, что ей сказать. Грех бездействия — серьезный грех. Кое-кто считает, что допускающий несправедливость виновен не меньше самого преступника. В некоторой степени Тейлу могли оправдать ее молодость и неопытность… Как видно, этого оказалось недостаточно для спасения.
— А что с тем парнем?
— Через несколько месяцев после того мы с Тоби разошлись, его семья переехала в Арканзас.
— А тогда почему ты продолжала молчать?
— Попросту струсила. И мальчика это не вернуло бы. Я боялась за свою репутацию, людской молвы.
— Ох, Тейла, — вздохнула я. — Тебе, верно, было так одиноко!
Сейчас она мало походила на знакомую мне девочку. Прежняя Тейла слишком много занималась своей прической, чтобы задумываться о добре и зле. Теперь она стала мудрее, только поздно.
— Знаешь, как я поняла, что попала в ад, или в «Аид», или как там его называют эти царственные мерзавцы? — продолжала Тейла. — Дело не в пламени, даже не в муках. Я поняла, где я, потому, что здесь вовсе нет любви. Тебе нельзя здесь оставаться, Бет. Вокруг одна сплошная ненависть. Кончаешь тем, что ненавидишь всех, а больше всего — саму себя.
— А тебе не страшно одной? — вмешался Такер.
— Страшно, наверное. — Тейла пожала плечами. — Но я не могла не сбежать. Клубов мне не вытерпеть… там демоны делают из тебя отбивную.
Как видно, ее слова о чем-то напомнили Такеру. Он нервно оглянулся.
— Нам надо идти.
— Идем с нами, — позвала я Тейлу, не желая так скоро расставаться с ней.
Мы крались по голой Пустоши. Тейла тащилась следом, то скрываясь из глаз, то снова выныривая из стены тумана.
На ходу я вспоминала стих из Библии.
«…Из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы. И сказано было ей, чтобы не делала вреда траве земной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям, которые не имеют печати Божией на челах своих».
Как скор Божий гнев! Юность и неведение не спасают от суда. И мне как никогда стало ясно, зачем я живу на земле.
— Так ты, значит, ангел? — спросила Тейла. — Можно было догадаться по тому, как непорочно ты жила.
— Откуда ты узнала? — удивилась я.
— Пока жива была, не знала. А теперь чувствую. К тому же ты вроде как светишься.
— А ты не удивляешься?
— Я уже ничему не удивляюсь.
Не зная, что сказать, я сменила тему:
