полк английских головорезов и уличные бои. И ты напрасно оставил его в живых.
Я криво усмехнулся.
– Честь.
– Дело твое. Но тебе с ним еще предстоит встретиться. В живых должен остаться кто-то один – и чести здесь не место.
– Давай, догадаюсь. Вы посмотрели на Алим-бека и пришли к выводу, что через него действовать не стоит. Он не умный, но хитер, как зверь, и сразу заподозрит неладное, если кто-то из вас двоих решит проявить к нему интерес. Еще – люди с Востока умеют хранить тайны, и никогда не будут говорить о политике и о планах с женщиной, которая для него не более чем кусок мяса. А может, вы просто любили меня и хранили свою честь… и это не исключаю. Но у него было слабое звено, его супруга. А так как Ее Высочеству не по чину посещать фитнес, у нее свои тренажеры и свои тренеры – в фитнес записалась ты. И сразу нашла общий язык с Алишей…
Юлия изобразила на лице недовольную гримасу.
– Только не делай из меня хладнокровное, расчетливое чудовище. Ты думаешь, я притворялась тогда или она притворялась? Он и в самом деле бил и издевался над ней. И это надо было как-то остановить…
– И вы остановили. Проблема знаешь в чем? В том, что она пыталась поставить подслушивающее устройство. И попалась на этом. И Алим-бек ее пытал, а потом пытался убить. Она попалась. Потому что не такая умная и хитрая, как ты…
Она пожала плечами.
– Я не просила ее это делать. Она ведь жива…
– Да. Но если ты играешь с дьяволом – будь готов к отдаленным последствиям игры. И они скорее всего будут не такими, как ты себе их представляешь.
– Ошибаешься.
– Вот как?
Юлия встала. Подошла к окну. Было чем полюбоваться…
– Проблемы остались. Предпосылки остались. Думаешь те, кого вы помиловали – какими они вышли из всего этого? Я тебе скажу какими. Они утратили веру в божественную, как ты определяешь сущность власти. И стали такими же прожженными циниками, каких было полно в САСШ и сейчас их там полно. Вот чего вы добились.
– Не меряй мир своей меркой. Такие люди, как эти… они всегда с победителями. А мы не рассчитываем проигрывать…
И снова – та же самая улыбка, таящая множество смыслов.
– Ты с нами. А с такими, как ты, не проигрывают.
– Никто не вступает в игру, рассчитывая проиграть. Но не забывай, что вероятность проиграть – пятьдесят процентов, и это всегда было, есть и будет, – я тоже встал. – Я окажу вам услугу. Последнюю. Исключительно потому, что вам она нужна, как никогда. Исключительно потому, что люблю свою страну. Я достаточно долго времени провел, цепляясь зубами за развалины Нью-Йорка, чтобы желать своей стране такой судьбы, к которой вы ее подтолкнули. Но я не с вами. Помни это, пожалуйста, когда опять захочется поиграть.
– О чем ты?
– О божественной сущности власти. Ее надо восстановить – во что бы то ни стало. И пока не стало поздно.
Я встал.
– Прощай.
Сегодня все было не так, как обычно. Далеко не все – так, как обычно. Даже – очень необычно. Настолько необычно, что никто даже не мог представить себе такого.
Прежде всего – в центре были посторонние. Двое. Один – на вид лет пятьдесят, явно аристократ, потомственный дворянин – человек, родившийся в столице Империи, сразу, с одного взгляда отличает потомственного дворянина от жалованного, личного. Второй – младше его, хромающий, опирающийся на палку, тоже из военных – но не дворянин. Простоватый, даже слишком… из казаков, наверное.
Оба были в штатском.
Второе, что сегодня было необычного, – это то, что впервые задание касалось средней полосы России. И не просто задание – а задание по протоколу Эпсилон.
Никаких следов, ничего. Только смерть, приходящая с неба.
– Опаздываете, граф…
Граф Апраксин, новый товарищ военного министра, шутливо поклонился.
