все сильнее. Ему даже показалось, что удалось добиться цели. Тело противника обмякло. Озаренный багровыми сполохами туннель и крест с распятым Обходчиком исчезли. Толик остался один на один с врагом.
– Ты сейчас же выведешь меня из лабиринта! – прошипел он в лицо монстру. – Или выведешь, или навсегда останешься лишь дурным воспоминанием.
– Мы умрем вместе…
– Отлично. Я готов! А ты?
Томский собирался покончить с Желтым, но вдруг почувствовал под пальцами пустоту. Монстр пропал. Растворился во мраке. Взамен Толик услышал шорох. Деловито пофыркивая, его ботинки обнюхивала Шестера. От счастья Томский был готов расцеловать ласку в умильную мордочку. Он опустился на корточки и вытащил из-за ошейника свернутый вчетверо листок бумаги.
Анатолий не знал почерка Шамана, но прочитав первые слова послания, накарябанного черным восковым мелком, расхохотался. Коронная фраза «При всем должном уважении» была чем-то вроде пароля. Шаман предлагал не умничать, а просто следовать за Шестерой. Толик погладил ласку по спине.
– Что ж, подруга, веди!
Шестера описала круг почета и исчезла в глубине коридора так стремительно, что Томскому пришлось брать с места в карьер. На бегу он пытался считать квадратные комнаты. Когда добрался до второго десятка, оставил затею. И без того было ясно: он не просто ходил по кругу, а ухитрился забраться в глубь лабиринта. Оставалось непонятным назначение этой ловушки. Версии на этот счет были какие-то вялые и малоубедительные. Наверное, потому что строить их приходилось на бегу. Возможно, лабиринт использовался как защита от проникновения посторонних в одну из святая святых секретного метро. Или как полигон для тренировок каких-нибудь элитных войск.
Приближение к выходу ознаменовалось грохотом автоматной очереди. Выбежав в основной коридор, Томский едва не сбил Аршинова. Тот пристроился у трупа метрособаки и с колена палил в темноту. Шаман и Вездеход залегли у стен коридора и тоже посылали очередь за очередью по скоплению зеленых пятен, прыгающих в полусотне метров.
– Не сачкуй, Томский, – не слишком приветливо буркнул Аршинов. – Думаешь, прирезал одну собаку и можно отдыхать?
Толю поразило лицо прапора. Бледное, изможденное. Ввалившиеся глаза, темные круги под ними. Да и в движениях сквозила усталость. Не лучше чувствовали себя и остальные. Только теперь Томский понял – Носов и Шаман стреляют лежа вовсе не потому, что так получается эффективнее. Просто они так слабы, что стоять им слишком тяжко.
Томский положил автомат на пол. Взял фонарик Аршинова.
– Не тратьте патроны. Псы боятся света.
Подтверждая свои слова, Толя двинулся навстречу метрособакам с двумя включенными фонариками. Визг. Шум суматохи. Псы отпрянули за пределы досягаемости лучей света.
Томский вернулся к друзьям.
– Вы как?
– Хреново, – честно признался прапор. – Боюсь отключиться. Кто нас покусал, Толян? У меня все ноги…
– Пиявки. В их слюнных железах содержится какая-то мерзость. Ты хоть помнишь, как песни орал и отплясывал?
– С трудом…
– В общем, так мы далеко не уйдем. Вам нужно передохнуть и поесть. Привал сделаем прямо здесь. Потребуется много света. Тогда метрособаки хоть ненадолго оставят нас в покое.
Из глубины коридора раздалось грозное рычание. Псы Дойля возвращались.
Глава 18
Эликсир шамана
Костер. Вот, что требовалось для того, чтобы отдых был полноценным, а не превратился в бесконечные столкновения с метрособаками. К сожалению, ничего похожего на дрова поблизости не наблюдалось. Томский вспомнил о покрышке. Болото с пиявками не так уж далеко. Правда, в той стороне метрособаки, но это поправимо. Зарядить свежие батарейки, прошвырнуться до болота и принести покрышку. Самое большое – минут тридцать. Взамен – часа три-четыре отдыха.
Когда Томский поведал о своем плане спутникам, Аршинов поморщился:
– И охота тебе соваться к этим пиявкам?! Дрова надо поискать здесь. Не может быть, чтобы какой-нибудь горючий хлам не подвернулся.
– Я иду, – отрезал Толя. – А вы отдыхайте. Набирайтесь сил.
– Я с тобой, – покачиваясь, как пьяный, Шаман подошел к Томскому. – Толку от меня немного, но фонарик удержать смогу.
Под ворчание Аршинова они сменили батарейки в фонариках и двинулись в путь. Псы, как и рассчитывал Томский, отступали по мере приближения к ним лучей света.
– А как ты догадался, что я в лабиринте? – поинтересовался Анатолий.
