Гаврилка появился с новостью:
— У чернецов в погребах винища — залиться. Ребята теперь дорвутся. Ты бы остановил.
— А сам-то что?
— Говорил. Им хоть бы хны.
— Поди скажи опять, от меня. Что еще нашли?
— Да ничего путного. Добро, видать, припрятано. Иль все с собой забрали.
— Как они вообще про нас пронюхали?! — прошипел атаман и распорядился: — Возьми Миньку, возьми Припадка, и втроем походите по задворкам с фонарем, к землице хорошенько приглядитесь. Коль что увидите, сразу ко мне. Без меня не копать!
Гаврилка понимающе кивнул. Он считал себя вторым после Филимона и держался рядом с ним, а не с товарищами.
— Ты иди, иди, — поторопил его атаман.
Гаврилка насторожился, уставившись в сторону приближавшихся к ним голосов.
— Припадок сам сюда валит, — предупредил он Филимона и опять замешкался. — А кто с ним — не пойму. Иль чернецы?!
В следующую минуту перед Филимоном предстали двое в рясах: старичок и длинный изможденный парень. Припадок подтолкнул их поближе к атаману и сказал:
— Вот тебе, хозяин, два братца. На самых задах затаились. Говорят, что о добре ничего не знают.
— Как не знают? Знают! Забыли только! — ласково проговорил Гаврилка. — Мы поможем, и вспомнят.
— Заткнись! — остановил его Филимон и спросил отца Михаила — это был он с Леонидом: — Это на какую радость вас здесь оставили? Или сами остались?
— Сами остались, душа моя, сами, — отвечал тот.
— Душа моя! — передразнил Филимон и, кивнув на иеромонаха, обвел ребят озлившимися глазами. — Видали, сладенького? Ты, старый, или в святые мученики метишь?
— Да как получится, милый.
— Что мне в тебе не нравится, это то, что ты малого заморочил. Он бы без тебя не остался. Глянь, как дрожит, сопляк. Умишко его в царствие небесное тянет, а плоть упирается. Молодая еще, животрепещущая.
Филимон сошел с крыльца и приблизился к монахам. Встав перед Леонидом, атаман пыхнул трубкой и схватил его за правую руку. Знаменский закрыл глаза и сжался. Филимон притянул его руку к себе и высыпал на нее содержимое трубки. Молодой монах завопил и, ударив Филимона свободной рукой в грудь, вырвался. Гаврилка был наготове — подскочил и, заломив руки Леонида, не дал ему бежать.
— Брат Леонид, покажи им, где зарыто, — раздался голос отца Михаила.
Все посмотрели на старика, потом на молодого монаха.
— Да ты что, отец… — выдохнул смятенный Леонид. На него надвинулись Филимон и Припадок.
— Что зарыто? — рявкнул атаман.
Брат Леонид замотал головой. Гаврилка заломил его руки выше, и молодой монах вновь завопил:
— Ничего я не видел! Когда я пришел, они уже кончили!
— Покажи место, — опять сказал Леониду отец Михаил.
— В какой стороне? — насел Гаврилка.
— За поварней! Не ломай больше! Покажу! Только там не то, что вы ищите!..
И Леонид с бандитами пропал в темноте. Отец Михаил и Василиса остались вдвоем. Атаманша закрыла глаза. Старик сел под деревом ждать.
Когда монахов позже закрыли в подвале трапезной, они с час провели в молитве, каждый в своем углу. Отец Михаил молился тихо, неподвижно, брат Леонид — порывисто. Ненужные мысли мешали молодому иноку. Он гнал их, но они были сильнее его. Наконец Леонид не выдержал борьбы и заговорил, не уважая моления старика — он его ненавидел.
— Вот уж не думал, что ты такой! Иуда ты, вот ты кто! Иуда окаянный!
— Сиротам надо подавать, — сказал отец Михаил, и эти слова остудили знаменского. «Воистину!» — отозвалось в его душе, и он увидел Филимона, Гаврилку, Припадка с узкими, как у малолетних, лицами. По мере того как брат Леонид вглядывался в них, они скорчивались и сжимались все больше, превращаясь в страшных и жалких детей-уродцев.
— Что же будет дальше? — вырвалось у молодого инока.
— Ты книгу читай медленно, настроенно. Слова должны впитываться в ум, для этого нужно время. Читай в день по странице, не больше, и держи мысли на прочитанном. Лучше будет оставить прежние молитвы в стороне, — но не обязательно, можешь продолжать молиться, как привык.
Леонид не сразу понял, о чем это вдруг заговорил старик. «Ах, „Откровение огня“!» — наконец дошло до него. Книга по-прежнему была у него за
