— А! — поняла Марья.
Ее глаза заплыли, глазницы стали лиловыми.
— Где отец?
— А черт его знает! — только и сказала Натка. Ее братья были притихшие, молчали.
— Уж ты-то, Наташа, хоть бы не ругалась! — попросила Марья.
— Мамка, сколько Натке годов? — спросил вдруг Афонька.
— Двенадцать.
— Я же говорил, что она врет! — оживился он. — А тот лопух поверил.
— Какой лопух?
— Да мужик один. Живет в лесу. Он нас на дорогу вывел.
Марья продолжала смотреть недоуменно.
— Когда вы ходили в лес?
— Опять ничего не помнишь! — рассердилась Натка. — Ты хоть бы к тетке Катерине сходила. Она уже стольким порчу сводила и тебе сведет.
— Что ж я, по-твоему, порченная?
— А какая же?! Сидишь целыми днями как пень, ничего не слышишь, не видишь, не помнишь. Болеть у тебя ничего не болит. Так это и есть порча.
— Тетка Катерина сказала?
— Сама знаю. А то давай сходим к землянщику, чтоб траву тебе дал…
— Бабам не пристало ходить к мужикам, — оборвал сестру Гриша.
— Да землянщик не мужик, он другой! — заявила та.
— Какой еще землянщик? — спросила Марья.
Оказалось, вчера дети заблудились в лесу и набрели на человека.
— Живет в землянке, ест листья, варит травы, — рассказывала Натка. — Дал нам выпить отвара. Выпили — и спать расхотелось. Кожа да кости, а прошел с нами через лес — и хоть бы что, а мы еле на ногах стояли. Комаров не бьет! Дает им себя кусать.
— Так это, должно быть, скитник, — взволнованно прошептала Марья.
Натка обрадовалась, увидев, что мать расчувствовалась.
— Так пошли к нему! Прямо сейчас! Вдвоем. Он тебе и порчу снимет, и синяки под глазами сведет.
— К нему идти полдня, — вмешался Гриша. — Разве мать дойдет?
— Дойду, — заявила Марья.
— С чего это ты вдруг надумала? — удивился Гриша. — Ты б к тетке Катерине сначала сходила.
— Катерина — колдунья, а скитник — божий человек.
— Не божий он! — крикнул Афонька. — Он тоже колдун.
— Божий он! — цыкнула на него Натка. — Это сразу видно.
— А если отец узнает? — попытался образумить мать и сестру Гриша.
— А чего отец? Ему-то что? — огрызнулась Натка.
— Вы, две бабы, к чужому мужику пойдете, а ему все равно?!
— Иди тогда сам с нами. Отец не придерется. И Афонька пусть идет.
— Не пойду я больше в такую даль! — наотрез отказался Афонька.
— Все вместе пойдем, — твердо сказала Марья. Сыновья больше перечить не стали.
Услышав свое имя, он сначала подумал, что голос ему чудится. Крик повторился. Потом послышался другой голос, тоже звавший его:
— Никита!
«Если не отвечать, не найдут», — подумал Никита и смутился этой мысли.
— Здесь я! — отозвался он.
Первой на поляну вышла девчонка, за ней появился ее старший брат. Они поздоровались и тут же похвастались, что дорогу нашли сразу. Тут среди деревьев показалось страшилище с огромными пустыми глазницами — такое ему несколько раз снилось. Никита содрогнулся и закрыл глаза, чтобы вернуть спокойствие. Когда он их открыл, увидел рядом с собой молодую женщину. Она рассматривала его. Глазницы у нее были не пустые, а синюшные, лицо выглядело нечеловеческим оттого, что было разбито.
— Мы к тебе мамку привели. Лечить. Она порченная и избитая, — протараторила Натка. Гриша покраснел от слов сестры.
