— Чувак, перезаряжайся, — напомнил я.
Он посмотрел на меня выпученными глазами, тряхнул головой и начал шарить в одном из карманов. Я подождал, пока он не перезарядит ружьё, и сказал:
— Прикрывай дверь. Я пойду проверю, как там Черити.
— Хорошо, — согласился он.
Я повернулся и зашагал по направлению к задней части дома, пытаясь вспомнить, где должны быть стены, чтобы в них не врезаться — и, завернув за угол, едва не врезался в оруженосца с дробовиком.
Думать было некогда. Я махнул посохом слева направо, отталкивая дробовик в сторону. Слабая хватка левой руки не позволяла использовать рычаг и вложить в удар достаточно силы, но когда ствол взревел огнём и громом, я не умер, а просто пошатнулся от резкой боли в барабанных перепонках. Оруженосец выбил посох из моего слабого захвата, резко ударив по нему стволом дробовика.
Я дважды выстрелил ему в живот из моего большого револьвера.
Он выдохнул и начал оседать, и когда он упал, я ногой отшвырнул дробовик от его рук.
Его напарник, стоявший прямо позади него и целившийся в меня из штурмовой винтовки, застал меня врасплох. На меня накатила волна ужаса. Я попытался броситься в сторону, хотя и понимал, что от этого не будет никакого толка.
Уриил со своим кухонным ножом выплыл из тени позади второго оруженосца и одним движением вскрыл его артерии и трахею. Тот рухнул, и Уриил последовал за ним на пол. Он несколько секунд прижимал карабин одной рукой, пока оруженосец не перестал биться.
Когда он взглянул на меня, его лицо искажала гримаса отвращения
Я уставился на двух оруженосцев. Они явились откуда-то сзади.
Черити!
К тому времени, когда я добрался до задней двери, она стояла распахнутая. С одной стороны она покорёжилась и почернела от открывшего её взрыва подрывного заряда. Ружьё Черити лежало на полу, пара пустых светошумовых гранат валялись рядом. На тропе, ведущей к дверям, и на льду виднелись следы крови.
Черити исчезла.
Было не трудно понять, что тут произошло. Плохие парни взорвали и заднюю дверь, только у неё не было чародея, чтобы остановить светошумовые гранаты. Они проникли внутрь, ошеломили и схватили её прежде, чем она успела выстрелить.
Я уловил вспышку движения за дверью и отскочил назад прежде, чем грохнуло ещё одно ружьё. Оруженосец промазал, но ненамного, и со стены позади того места, где я только что стоял, исчез кусок гипсокартона размером с мой кулак.
— Гарри! — взвыл Баттерс.
Я поспешил обратно в переднюю часть дома и обнаружил там Баттерса, пялящегося через занавески на улицу с перекошенным от ужаса лицом.
Никодимус стоял на тротуаре напротив дома Карпентеров, а его тень корчилась на земле.
Рядом стояла Тесса в своей человеческой форме, одетая в чёрные брюки и чёрную блузку. Выражение её лица было отстранённым и измученным. Она выглядела ужасно, худая и высохшая, как в фильмах о людях, спасшихся из концлагерей, но её глаза горели каким-то тёмных чувством, которое выходило за границы слова «ненависть».
На моих глазах два оруженосца наполовину подтащили, наполовину поднесли к нему Черити. И бросили её на тротуар перед Никодимусом. Она выглядела сбитой с толку. Её нога была в крови. Бронежилет был помят и порван над её раненым бедром, в том месте, где застряла и остановилась большая часть дроби.
Никодимус схватил Черити за волосы и поднял её лицо вверх, чтобы она могла видеть свой дом.
Моё сердце ёкнуло, и ярость наполнила меня. Я знал, что он делает. Никодимус собирался оставить для Майкла сообщение. Ему было не достаточно просто убить детей рыцаря, если он мог убить их и оставить труп Черити рядом, чтобы дать понять, что она была вынуждена наблюдать, как они умирают первыми.
— Смотрите, миссис Карпентер! — прошипела Тесса. — Смотрите!
Никодимус повернул голову в сторону трёх оруженосцев, которые стояли с бутылками водки, превращёнными в коктейль Молотова с помощью кусочков ткани. Бутылки уже были подожжены.
Его скрипучий голос прозвучал низко и твёрдо:
— Сожгите его дотла.
