нужной степени ваши с мисс Эшер таланты. В любом случае, это проще, чем лить на вас обоих воду.
Он слегка ухмыльнулся мне при последних словах. Однажды он держал меня прикованным под леденяще холодным потоком воды, чтобы помешать использовать мой дар для побега или других подрывных действий. Если бы один хороший человек не отдал себя в обмен на меня, я бы умер. Терновые наручники были редкостью, но отнюдь не недосягаемыми магическими оковами, которые, так же как и вода, ослабляли чародейские силы до полной бесполезности.
А ещё причиняли адскую боль. На самом деле, если бы у него были ещё одни, такие же, но сделанные из стали, мне было бы ещё на порядок больней, учитывая то, как они работают.
Я ответил на ухмылку Никодимуса неприветливой улыбкой.
Вязальщик продолжал, то ли игнорируя, то ли не замечая взглядов между Никодимусом и мной.
— Как эти двое окажутся внутри, поставим их в круг прежде, чем снять наручники, — объяснял Вязальщик. — Это сдержит избыточную энергию, когда их таланты вновь заработают. Должно помочь.
— М-м-м, — задумчиво протянул Никодимус. — Нам придётся поменять план входа. Дрезден не сможет обеспечить отвлечение. Придется использовать более, — он метнул взгляд в сторону дженосквы, — явные средства.
В темноте под глазами дженосквы возник слабый отблеск жёлтого.
Адские колокола, эта штука улыбалась.
Кэррин взглянула на меня. Она думала о том же, о чём и я: если дженосква и будет как-то отвлекать внимание, то только с помощью отрывания голов. Когда бы мы ни вошли, одному Богу известно, сколько в банке могло оказаться людей — людей, ничего не знающих о репутации этого заведения. Даже силы безопасности здания могли не знать, на кого работают. И, чёрт возьми, в конце концов, по приказу Никодимуса я даже гангстера не хотел бы скормить кому-то вроде дженосквы.
Я снова потер шею и сказал:
— Нет, работа всё ещё за мной.
— Прошу прощенья? — не понял Никодимус.
— Наделать шуму? Я с этим справлюсь. Ведь нет смысла показывать наше секретное оружие раньше, чем нужно?
Никодимус слегка улыбнулся:
— Как же, чародей? Без вашего дара?
— Я так или иначе не планировал его использовать, — ответил я. — Можно причинить кому-нибудь вред. Белый Совет довольно пессимистично смотрит на использование магии в подобных целях, а я должен думать о своем будущем. Вы хотите громко и заметно? Нет проблем.
Голос дженосквы прогрохотал из тени:
— Он мягкотелый.
— Он умный, — парировал я.— Чем сильнее громить всё вокруг на пути туда, тем сильнее Марконе приготовится к ответному удару на пути назад. Чёрт, если развести достаточную вонь, и полиция явится. Около тринадцати тысяч копов бегают по Чикаго, но я уверен, что мы ввосьмером с ними справимся. Правда же?
Дженосква испустил низкое рычание:
— Я их не боюсь.
— Ну конечно, нет, — согласился я. — Поэтому ты последние два дня и шлялся вокруг невидимкой — потому что абсолютно не боялся, что тебя заметят.
— Господа, — начал Никодимус громким и немного напряжённым голосом. А потом остановился и нахмурился, слегка наклонив голову, словно пытаясь уловить отдалённый звук.
Увлеченно чесавшая свою руку Эшер внезапно встрепенулась и спросила:
— Дрезден? Ты это чувствуешь?
Зуд на затылке обернулся жутким всеохватывающим ощущением, что кто-то смотрит на меня. Я закрыл глаза и обратился к другим чувствам, обследуя своим даром воздух вокруг в поисках магии… и почти сразу нашёл подслушивающее заклинание.
Эшер уже выдала нас своим замечанием, так что не было никакого смысла церемониться.
— Кто-то подслушивает нас, — выдохнул я, вставая на ноги.
