Однако бывший подпоручик, даже вознесшийся в маршалы, оставался подпоручиком, далеким от подлинного профессионализма.
А в итоге флот остался без зенитного прикрытия.
Впрочем, Абрамов не потому за голову хватался, что Октябрьский заставил его позаботиться о противовоздушной обороне. Комфлота пошел дальше: за какие-то полторы недели в Измаиле, а затем в захваченной Сулине на мониторы были встроены башенно-палубные установки для 82-миллиметровых РС – каждая с двенадцатью двутавровыми балками для двадцати четырех снарядов, и надпалубные – для 132-миллиметровых РС, с восемью балками для шестнадцати снарядов.
Основания установок с качавшейся частью и сиденьем наводчика поворачивались на 360 градусов, а для пуска всех двадцати четырех эрэсов хватало семи секунд.
Бронекатера БКА были поменьше, но выглядели весьма внушительно, одни танковые башни чего стоили! По башне на катер, точно такой, как на «тридцатьчетверках», на носовую палубу, а на корму – по установке для РС-82. Пришлось оттуда одну пулеметную башенку убрать, но это пустяки – парочка еще осталась, на носовой палубе и на верху рубки.
Недаром же БКА прозвали «речными танками»!
Инкин глянул назад – ракетная установка внушала почтение и уверенность. «Речная катюша»!
Среди колонны кораблей выделялся монитор «Ударный», на котором контр-адмирал поднял свой флаг. На мониторе, кроме всего прочего, стоял «главный калибр» – две башни с 130-миллиметровыми орудиями.
Честно говоря, Абрамов ворчал по привычке, частенько скрывая за брюзжанием удовлетворенность – перевооружение позволило хоть как-то уравнять советские мониторы с трофейными румынскими.
«Ардеал», «Бессарабия» и «Буковина» были мощней, хотя все три монитора спустили на воду еще в Первую мировую на верфях Австро-Венгрии. На «Ардеале» стояли три 120-миллиметровых орудия да еще пара гаубиц того же калибра. И, что немаловажно, бронирование было противоснарядным.
Короче, армада.
Ранним утром 28 июля бронекатера и мониторы проходили вдоль Балты-Брэиле, обширного района между руслом Дуная и Мэчинским рукавом, топкого, изрезанного балками и протоками, испещренного озерцами и старицами, заросшего тростником, осокой, ивняком.
После вешнего половодья в этих местах можно было только проплыть на плоскодонке, если та, конечно, не завязнет на какой-нибудь раскисшей кочке.
В общем, ожидать опасности с этого направления не стоило – в хлябях Балты-Брэиле монитор не спрячешь и бронетехнику не загонишь – утонет. Но на всякий случай катерники бдели.
Инкин вышел на палубу и внимательно оглядел медленно проплывавший берег. Поднявшееся солнце освещало холмы и рощи, но еще не грело, наводя духоту.
Было тихо, только глухой рокот моторов расходился по реке. Но именно тишина и взводила нервы.
Немцы готовились к наступлению. Войска вермахта, переброшенные с оккупированной Украины, сосредотачивались в районах Брэилы, Джурджени и Фетешти. Оттуда, сразу из трех мест, начнется форсирование Дуная – понтоны, баржи, мониторы, паромы и прочие плавсредства уже скапливались в местах переправ.
Гитлеровцы почти не таились, как, впрочем, и до 22 июня, – все же видели танки на той стороне границы, а на пограничных реках, прямо на берегу, складировались понтоны. Не надо было иметь мозги великого стратега, чтобы уразуметь суть происходившего. Всё прямо-таки кричало: «Будет война!»
Так и здесь. По всей видимости, немцы еще не растеряли той наглости и хамоватой уверенности победителей, которые накопили в Европе. Вот только СССР – не Европа, и дурь из этих гансов мы выбьем…
Инкин усмехнулся, опуская бинокль. Близятся бои.
Те стычки, что случались с румынами, сражениями не назовешь: что «мамалыжники», что «макаронники» – бойцы одинаково хреновые.
Немцы – иное дело. С этими не знаешь, кто кого.
Ничего… Всякие на русских кидались, и где они? Удобрили русскую землю своими тушками. Вот и после немцев хлеб расти лучше будет…
– Миша! – окрикнул старлей командира отделения комендоров. – Полная готовность к бою, скоро Джурджени покажется.
– Понял, товарищ командир!
Михаил Брагин, в отличие от Инкина, был основателен и рассудителен не по возрасту, хотя и успел дослужиться до старшины 1-й статьи. А уж его пышным усам завидовала вся флотилия. Оттого, наверное, и потешались – дескать, когда ж ты, Михаил Батькович, успел такие-то усищи отрастить? Родился усатым?
Усмехнувшись, старлей спустился вниз. Условий никаких – отсеки низенькие, в полный рост не выпрямишься, и все, от носа до кормы, соединялись друг с другом. В переборках даже люков не было, чтобы задраить. Вроде бы нарушение канонов и потеря живучести, зато под огнем неприятеля матросы могли передвигаться по всему катеру, не поднимаясь на палубу.
Инкин протиснулся в свой закуток и склонился над картой.
