Боцман взял сразу два и один перебросил Данилину.
– Фольген зи мир[40], – обронил он.
– Йа…
Больше всего фрицев шагало вперед, к оврагу, но часть двигалась обратно, вот за ней-то Селим и увязался.
«Меньшинство» расчищало гусеницы огромной самоходки, куда набилась глина и трава. Ее приходилось вырубать лопатами и выковыривать ломами. Соблюдая орднунг, глину не отбрасывали подальше, что сделал бы всякий русский. Нет, ее нагребали в носилки и оттаскивали за обочину «одноразовой» дороги.
Боцман живо смекнул, что к чему, и, передав свой заступ какому-то длинному как жердь фрицу, схватился за носилки сзади. Тося быстренько взялся спереди.
– Бринг![41]
– Йа…
Едва завернув за угловатую тушу «Карла», оба попали в тень. Опустив носилки, Гиреев с Данилиным мигом развернулись, подхватили свою ношу и переставили на броню. Боцман мигом вскарабкался наверх, Тося последовал за ним, плохо понимая, что придумал командир. Но скоро до него дошло.
Громадная мортира была повернута дулом к Севастополю, а ее ствол лишь слегка задирался кверху. Судя по тому, что брезент с орудия был снят и аккуратно сложен на броне, «Тор» или «Один» стоял заряженным.
Убедившись в этом, боцман подал знак Тосе, и они опрокинули в ствол, как в огромную бочку, полные носилки глины.
Фары светили внизу, людишки мельтешили там, скрещивая свои длинные тени, а Боцман будто парил в потемках, едва тронутый сиянием.
– Гут! – выдохнул Данилин.
Боцман только хмыкнул. Быстро возвратившись, друзья поставили пустые носилки и тут же схватились за полные.
– Гут, гут… – ворчливо похвалил их пожилой фельдфебель.
Парочка, вдохновленная похвалой, чуть ли не бегом потащила носилки, снова навалив глину в ствол «Карла». Боцман еще и подтянулся, осторожно примяв ногами рыхлую глину.
Еще пара носилок, и ствол был крепко забит. Тося не поленился и смел с брони разбросанную глину, заметая следы.
– Фольген зи мир…
– Йа…
Они вновь окунулись в суету и толкотню. Мимо них просеменил немец, толкая перед собой тележку, загруженную динамитными шашками, и Боцман не смог устоять, двинулся следом. Потом забежал вперед и двинулся навстречу фрицу с динамитом, уверенно протягивая руки – тот или сам передаст тяжелую тележку «камараду», или он ему популярно объяснит…
Хилый гитлеровец обрадовался даже и мигом освободился от тачки. А Боцман с очень деловым видом повлек ее дальше – к транспортеру с боеприпасами.
Чувствовал он себя престранно. Ему, конечно, доводилось бывать в тылу врага, но всякий раз нужно было таиться. А тут ходишь себе, гуляешь, немцы вокруг табунами бегают, и хоть бы кто крикнул «хальт!» или «хенде хох!».
Увидев тускло блестевшие снаряды в обхват, Селим облизал пересохшие губы. Быстро запихав динамит и приспособив бикфордов шнур, он аккуратно – орднунг! – прикрыл взрывчатку пачкой пустых сложенных мешков.
В это время разнеслись команды, все еще пуще забегали. Немцы распределились, разошлись кучками вдоль всей колонны, но технику пока не заводили.
Вскоре Боцман понял почему. Над колонной прошелся бомбардировщик, потом другой. Рокот и вой моторов заглушил все прочие звуки.
Вот теперь-то артиллеристы и завели двигатели своих грузовиков, броневиков, транспортеров. За привычным шумом авиации севастопольцы не расслышат, как к ним подкрадываются «Тор» с «Одином».
Залязгали гусеницы, задрожала земля. «Карлы» двигались очень медленно, их можно было обогнать, неспешно прогуливаясь.
Вот и овраг остался позади…
Два долгих часа Боцман с Тосей шагали вместе с немцами, пока не выбрались на огневые позиции.
Первым остановилось то самоходное орудие, у которого ствол был забит глиняной пробкой. Это был «Тор».
«Один» держался позади. Вот с него сдернули брезент, и подкатил транспортер с краном. Подхватив огромный снаряд, лебедка медленно и плавно понесла его к казенной части.
«Пора!» – решил Боцман.
Дождавшись, пока раздастся резкий сигнал и немцы побегут в укрытие, он запалил бикфордов шнур и побежал со всеми вместе. Тося поспевал следом.
– Ахтунг!
