Старик шагнул ближе.
– Что тебе здесь понадобилось, ветрогон?
Сайрус оглянулся на девочку.
– Ваша дочь?
– Правнучка.
Между ними вклинилась Франческа, обнимая прижавшуюся к ноге девчушку.
– И как же это тебя тогда угораздило? – Она шутливо нажала на курносый девочкин нос.
Девчушка захихикала, но заметила Сайруса и тут же, посуровев, уткнулась лицом Франческе в плечо.
– Дела у нее на лад идут, выправляется помаленьку, – доложил старик Франческе. – Ест без выкрутасов, носится вон со всеми. Поспала сейчас, когда дождь их в дом загнал.
Франческа покачала девчушку на колене.
– Рада слышать. Но я не только красотулю Дарию навестить пришла.
– Нет? – сощурился старик.
– За вами должок, пора бы его отдать. Помогите мне – а заодно и всем вашим – в одном деле.
– Да вы мастерица изящного вымогательства, – отрывисто хохотнул старик. – Будьте спокойны, за труды мы заплатим сполна – а если станете отказываться…
– Мне нужны сведения, – перебила Франческа.
– Какие?
– Начнем с того, что попроще. Расскажите мне про Саванного Скитальца. Говорят, вы геройски с ним потягались?
– Ну как же, как же, я всем героям герой, легенда из легенд! – заклекотал старик. – Любой канонист позавидует!
Девчушка у Франчески на руках что-то залопотала, и все умолкли, дожидаясь, пока она изложит Франческе на ухо свою просьбу.
– Хорошо, детка. – Франческа спустила девочку на пол, и та убежала обратно к собакам. – Так вы видели Скитальца? – обернулась она к Луро.
– Не сказать чтобы прям видел. Встал наш караван лагерем на ночь, вокруг ликантропы рыщут, баррикады между повозками на прочность проверяют. Обычное дело. Только лучников дразнят, те все никак им стрелу между глаз не влепят. А потом волки вдруг словно взбесились – катаются по земле с визгом, наскакивают друг на друга, на каких-то невидимых тварей в траве. Трава колышется, как в грозу, и понятно, что там кто-то покрупнее ликантропов. Крупнее даже, чем катазубр. От его шагов земля тряслась.
– Скиталец? – выдохнула Франческа.
– Кто же еще? – пожал плечами Луро. – У нас в повозке нашлось несколько дарских свечей, я забил уши воском и остальных охранников почти всех на то же самое уломал. Те, кто решил обойтись, двинулись умом. Попрыгали с повозок – на растерзание ликантропам. Или Скитальцу. Неизвестно. Через час уже никого не осталось. Поутру мы нашли одни кости и клочки ликантропской шкуры.
– Значит, героем Северовратного квартала вас сделал воск?
– Да какой я, шерсть на заду, герой? Повадились ко мне ходить плакаться только и всего, а я уши развешиваю. Молодой был и глупый.
– Получается, Скиталец с ликантропами враждовал?
– А мне-то, пылающая преисподняя, почем знать? – озадачился Луро. – Ликантропские кланы и между собой ужиться не могут. Одни говорят, Скиталец – это гигантский ликантроп. Другие – ликантропский бог. А кто-то и вовсе несусветное городит, мол, это призрак, сотканный из душ погибших от жажды. Никто не знает точно. А мне без разницы.
Он посмотрел вприщур сперва на Франческу, потом на Сайруса.
– Вы пришли послушать байки о моей славной молодости?
– Отчасти, – кивнула Франческа. – И спасибо, что поделились. Но у нас к вам еще вопрос.
– Выкладывайте, чего уж там.
– Под конец прошлого сезона дождей у Северных ворот случились беспорядки. Кто-то из ваших укрывал некоего Никодимуса Марку, иерофанты его вычислили, и началась мясорубка. Помогите мне узнать, что с ним случилось.
Старик низко опустил брови.
– С кем случилось? С Николо? Это кто?
– Не надо, Луро, не прикидывайтесь.
– Ни о каких мясорубках не помню, – покачал головой старик.
– Довольно ломать комедию.
– Да какая тут комедия, это вы загадки загадываете, – осклабился Луро.
Франческа только руки на груди скрестила.
