— Она не оставляет живых.
— Кто — она?
Бадри не ответил. Дануорти посидел с ним до прихода медсестры, но больше ничего не услышал.
— Ему нужно отдыхать, — сказала сестра.
—Да, знаю.
Уже в дверях он снова оглянулся на Бадри.
— Она всех погубила. Половину Европы, — пробормотал тот.
Спустившись, Дануорти обнаружил у регистратуры Колина, который рассказывал дежурной про рождественские подарки.
— Мамины не доехали из-за карантина. Почтальон не пропустил.
Дануорти спросил дежурную насчет Т-клеточного наращивания, и та кивнула: «Секундочку подождите, сейчас сделаем».
Они сели. «Она всех убила. Половину Европы», — повторил про себя Дануорти.
—А я так и не прочитал загадку, — вспомнил Колин. — Хотите, вам прочитаю? «Где был Санта-Клаус, когда погас свет?» — Он выжидающе посмотрел на Дануорти. Тот покачал головой. — «В темноте».
Колин вытащил из кармана леденец, развернул и сунул за щеку.
— Опять переживаете за свою девушку?
— Да.
Колин свернул обертку от леденца в крохотный конвертик.
—Я вот чего не понимаю: почему вы не можете ее забрать?
— Ее там нет. Надо ждать стыковки.
— Нет, я имею в виду, почему вы не можете отправиться в тот же момент, в который ее отправили, и забрать ее, пока она еще там? Пока ничего не случилось? Вам же все равно, в какой момент перемещаться?
— Нет, — ответил Дануорти. — Послать историка можно в любой момент, ты прав, но когда он уже там, сеть действует только в реальном времени. Вы в школе парадоксы проходили?
— Да, — ответил Колин без особой уверенности. — Это типа законов для путешествий во времени?
— Пространственно-временной континуум не допускает парадоксов, — объяснил Дануорти. — То есть он не даст Киврин совершить что-то такое, чего не случалось, или вызвать анахронизм.
Колин смотрел непонимающе.
— Человек не может быть одновременно в двух местах — иначе это тоже парадокс. Киврин в прошлом уже четыре дня. И теперь это не изменишь.
—А как же она тогда вернется?
— Когда она переместилась, оператор сделал такую штуку, называется «привязка». Во-первых, по ней ясно, где именно находится переброшенный, а во-вторых, она служит чем-то вроде... — Дануорти поискал подходящее сравнение. — Вроде перемычки. Соединяет два времени, чтобы сеть можно было открыть в нужный момент и забрать путешественника.
—То есть вроде «встретимся у церкви в полседьмого»?
— Именно. Это называется стыковка. У Киврин она через две недели. Двадцать восьмого декабря. В этот день оператор откроет сеть, и Киврин вернется обратно.
— Вы же вроде говорили, там такое же время? Почему тогда двадцать восьмое через две недели?
— В Средние века использовали другой календарь. Пока там еще только семнадцатое. По нашему календарю она придет на стыковку шестого января. — «Если она в правильном времени. Если я найду оператора, который откроет сеть».
Колин задумчиво уставился на извлеченный из-за щеки леденец. Тот своим синим в белую крапинку оттенком напоминал лунную карту. Мальчик засунул его обратно в рот.
— Значит, если я отправлюсь в 1320 год двадцать шестого декабря, у меня будут два Рождества?
—Да, получается так.
—Апокалиптично... — восхитился Колин. Он развернул обертку от леденца и свернул ее заново в еще более крошечный конвертик. — Кажется, они тут про вас забыли.
— Похоже.
Увидев проходящего мимо штатного врача, Дануорти остановил его и сказал, что ждет Т-клеточного наращивания.
—Да? — удивился врач. — Сейчас выясню. — Он скрылся в приемном покое.
Они с Колином остались ждать. «Крысы виноваты», — снова вспомнил Дануорти. А в первую ночь Бадри спрашивал, какой сейчас год. Но ведь он сам
