— Может, получил вести из Бата? — приветственно качнув в сторону Киврин крыльями чепца, продолжала невестка.
— Ни вечор, ни поутру никаких гонцов не было, — возразил Блуэт.
— Если не было вестей, почему он не сообщил о своей спешной надобности сразу как приехал?
— Не знаю, — раздраженно ответил Блуэт. — Обожди. Я должен попрощаться со своей нареченной. — Он потянулся к руке Розамунды, и девочка едва сдержалась, чтобы не убрать ее за спину.
— Счастливого пути, сэр Блуэт, — выдавила Розамунда.
— Так-то ты провожаешь своего мужа? Неужто не подаришь ему поцелуй на прощание? — укорил ее толстяк.
Розамунда торопливо чмокнула его в щеку и тут же отступила подальше.
— Благодарю вас за подаренную брошь.
Масленый взгляд скользнул с бледного личика Розамунды на ворот ее плаща.
— «От друга милого приветом буду», — обводя пальцем надпись, прочитал Блуэт.
С криком: «Сэр Блуэт! Сэр Блуэт!» — к ним подбежала Агнес. Он подхватил ее на руки.
—Я пришла сказать «до свидания». Мой песик умер.
—Я подарю тебе другого, когда придешь на свадьбу, — если поцелуешь меня.
Агнес обвила руками его шею и громко расцеловала в обе красные щеки.
—А ты не так скупа на поцелуи, как сестрица, — похвалил он, поглядев на Розамунду, и поставил Агнес на землю. — Что, может, и ты на два расщедришься для мужа?
Розамунда промолчала.
— «Lо suiicien lui dami аmо», — прочитал он, снова ощупывая брошь, и взял Розамунду за плечи. — Вспоминай обо мне, когда будешь ее носить, — наклонившись, он поцеловал девочку во впадину между ключицами.
Розамунда не отпрянула, но лицо ее стало белее мела.
—Жди меня после Пасхи. — Напутствие прозвучало как угроза.
— Привезешь мне черного песика? — спросила Агнес.
— Куда твои слуги подевали мой дорожный плащ? — грозно осведомилась леди Ивольда, входя в конюшню.
—Я принесу! — Розамунда кинулась к дому, не отпуская рукав Киврин.
Когда сэр Блуэт остался позади, Киврин попыталась остановиться.
— Постой, я должна привести леди Имейн. Они вот-вот тронутся в путь.
И действительно, из столпотворения слуг, лошадей и сундуков постепенно вырисовывалась стройная процессия. Коб открыл ворота. Лошадей, на которых приехали накануне «три волхва», навьючили поклажей и связали поводья вместе. Невестка сэра Блуэта с дочерьми уже сидели верхом, а посланник подтягивал стремя на седле хозяйской кобылы.
«Пару минут продержаться, — молила Киврин. — Всего пару минут пусть еще побудет в церкви, и они уедут».
— Твоя матушка просила привести леди Имейн, — напомнила она вслух Розамунде.
— Пойдемте сперва со мной в дом.
Рука девочки, вцепившаяся в платье Киврин, заметно дрожала.
— Розамунда, некогда...
— Пожалуйста! А вдруг он отыщет меня в доме?
Киврин вспомнился Блуэт, приникший к прозрачному горлу.
— Пойдем. Только поскорее.
Они пробежали через двор, влетели в дверь — и чуть не врезались в толстого монаха. Тот спускался из светлицы — то ли сердитый, то ли с похмелья. Даже не взглянув на Киврин и Розамунду, он вышел через сени.
Больше в доме никого не осталось. На столе стояли неубранные кубки и блюда с мясом, посреди зала коптил брошенный без присмотра очаг.
— Плащ леди Ивольды на чердаке! — выпалила Розамунда. — Подождите здесь, я сбегаю.
Она понеслась по лестнице, будто за ней гнался сам сэр Блуэт.
Киврин вернулась в сени и выглянула наружу. Дорожку на луг отсюда было не видно. Посланник, ухватившись одной рукой за луку седла, слушал монаха, который что-то говорил, склоняясь к самому его уху. Киврин посмотрела на закрытую дверь светлицы, гадая, действительно ли клирик остается из- за похмелья — или, может, повздорил с посланником? Монах удрученно разводил руками.
— Нашла. — Розамунда спустилась, держась одной рукой за приставную лестницу, а в другой сжимая плащ. — Пожалуйста, отнесите его леди Ивольде. Это ведь недолго.
Вот он, удобный случай. Киврин забрала у Розамунды тяжелый плащ и двинулась к двери. Теперь выйти во двор, отдать плащ первому попавшемуся
